Иван Лилеев
Фото Sputnik/Konstantin Zavrazhin/Pool via REUTERS
На днях, принимая в Кремле премьер-министра Малайзии Анвара Ибрагима, президент Владимир Путин предложил ему угадать, кому принадлежал третий трон в «тройном семейном гарнитуре» времен последнего российского императора. Тогда сложные отношения между вдовствующей императрицей и молодой невесткой и привели к созданию этого странного прецедента в мире мебели. На вопрос, кому принадлежал третий трон, премьер-министр мусульманин ответил, что второй жене. Это вызвало у присутствующих россиян смех. Политкорректно засмеялся и малайзийский премьер. Больше из присутствующих малайцев никто не смеялся – ничего забавного в наличии второй жены для мусульманского общества нет, это скорее норма.
Случившееся стоит рассмотреть более внимательно и детально в контексте последних идеологем российской внешней политики, ее идеологической составляющей. Похоже, что, взяв курс на поддержку и защиту традиционных ценностей во всемирном масштабе, став как бы их «мировым глашатаем», в нашей стране не разобрались толком в том, что именно, а главное – кому они собрались пропагандировать и кого и от чего защищать. Очевидно, что в качестве некоего «манихейского идеала» здесь должен быть взят образ крепкой семьи советского образца. С умеренно пьющим главой семьи в сером или синем костюме и стрижкой под полубокс, женой «в платьице простом из крепдешина», сыном – спортсменом-троечником и дочкой – отличницей с большим бантом. Есть ощущение, что именно такой тип семьи пропагандируется как главная вечная семейная ценность, универсальная для всего мира и на все времена. Однако на деле выясняется, что возврат к своим «подлинным традициям» оборачивается не глобальным единством, а разъединением.
Основы национальной традиции любого региона планеты как минимум на 80% определяются традицией религиозной и где-то на 20% местным «обычаем». Деление, конечно, примерное, но суть проблемы не меняет. А религиозные предписания по поводу норм бытового уклада и семейного быта могут отличаться принципиально. Ислам, скажем, считает допустимым многоженство, но категорически не приемлет спиртного. Договориться «на пиве» не получится – ислам требует незамутненного сознания при обращении к Аллаху, а пятикратный ежедневный намаз – один из главных столпов ислама. О компромиссе в две жены для российских женщин лучше вообще не говорить. В буддизме вопрос о семье и браке и вовсе находится на периферии учения: главная цель здесь – просветление каждого, отказ от желаний и движение по восьмеричному пути. Будда Сидхартха Гаутама, по преданию, в самом конце жизни вернулся в родное царство и застал в нем пожар. Он взобрался на холм и погрузился в глубокую медитацию – поведение вряд ли примерное для пожилого семьянина с точки зрения «советской морали».
Про Африку, заявляемую сегодня в качестве важного естественного союзника России, и говорить не приходится. В традиционном африканском племени дети иногда вообще жили отдельно от родителей – в специальном доме типа детского сада под надзором «воспитателя» из молодых воинов. В некоторых племенах имя ребенок получал лишь после того, как пройдет испытания, своего рода конкурс на членство в племени, которому нужны только самые сильные и ловкие. О судьбе не прошедших испытания упоминать не принято. Продажа в рабство здесь еще не худший вариант.
Конечно, сегодня миллионы африканцев заселили большие города с удобствами, присущими XXI веку, имеют от рождения имена и все необходимые гражданские права и живут, как правило, в моногамных семьях. Они давно восприняли культуру быта и жизненные стандарты городской жизни европейского образца. Но получается, что в этом-то и загвоздка. Ведь сближаться мы собрались на основе «традиционных национальных ценностей», а они, как видим, не столько соединяют, сколько разъединяют. Объединить же могут лишь столь порицаемые у нас сегодня официально ценности европейские или цивилизации «большого модерна», некогда привнесенные «проклятыми колонизаторами» и в другие регионы планеты.
Вернее сказать, сблизить нации может только соблюдение традиций и ценностей новейшего времени, сформулированных в Уставе ООН, почему-то заклейменных сегодня в качестве либеральных и западных. Конечно, закрепленный здесь тезис о равенстве всех людей, наций и народов и их равных правах ненавистен и сторонникам национальной исключительности, и недобитым идеологам межклассовой ненависти. Но двигаться и формировать некую новую единую общность нового человечества можно лишь на основании гуманистического общечеловеческого императива, уважительного отношения к любому человеку, нации и социальной группе.
Формировать многополярную, единую в своем многообразии и мультикультурную общечеловеческую общность можно только на этой основе.
