Григорий Кучеренко
На фото противостояние тайских солдат и полицейских с камбоджийцами в спорной деревне на границе Таиланда и Камбоджи в провинции Сакэо. Фото Royal Thai Army/Handout via REUTERS
Военные Камбоджи и Таиланда обвинили друг друга в нарушении режима прекращения огня – соответствующие заявления 27 сентября сделали официальные представители министерств обороны двух стран. Напомним, в начале лета 2025 года на границе между Таиландом и Камбоджей в очередной раз вспыхнули столкновения, прервав тишину, длившуюся почти 14 лет.
Недавняя «маленькая война» обернулась перестрелками, артиллерийскими налетами и гибелью людей. В конце июля стороны были вынуждены согласиться на перемирие после пяти дней интенсивных боев.
На первый взгляд речь идет о случайных инцидентах: в мае в районе древнего кхмерского храма Прэах Вихиэ погиб солдат; в июне были закрыты переходы для туристов и торговцев; в июле у другого храма Та Муен Том загремела артиллерия. Однако за этими срывами перемирий и обвинениями в провокациях скрывается конфликт куда более глубокий.
Таиланд и Камбоджу разделяет линия протяженностью свыше 800 км, демаркированная еще в колониальную эпоху и до сих пор не согласованная во всех деталях. Французские карты начала XX века, решения международных судов, двусторонние соглашения – все это оставило пробелы и неточности, которые каждая сторона трактует в свою пользу.
Спор идет не только о земле, но и о наследии: многие древние святыни расположены на плато Дангрек – горном хребте вдоль границы. Для Камбоджи эти храмы – часть ее идентичности. Кхмеры, основной народ страны, считают себя прямыми наследниками Ангкорской цивилизации, некогда создавшей величественные города и каменные святыни. Историческая память Камбоджи особенно уязвима: страна не раз оказывалась на грани исчезновения, будучи почти поглощенной Таиландом и Вьетнамом, поэтому любое посягательство на ее территорию воспринимается как угроза самому существованию нации.
Тайские же националистические элиты утверждают, что Ангкорская империя и ее храмы были построены не кхмерами, а некими кхомами, тем самым отказывая современным камбоджийцам в праве на великое прошлое. В итоге речь идет не о квадратных километрах, а о праве на историю и национальную гордость. Именно поэтому каждый выстрел воспринимается как оскорбление.
Внутриполитические обстоятельства лишь усиливают этот эффект. В Таиланде кабинетная чехарда и острые противоречия внутри элит сделали тему границы удобным инструментом для демонстрации решимости защищать национальные интересы и отвлечения внимания от внутренних проблем на «удобного врага». В Камбодже правящая партия также активно использует националистическую риторику для консолидации общества, подавая события на рубеже как экзамен на стойкость.
Конфликт превращается в зеркало внутренней политики: лидеры обеих стран играют на патриотических чувствах, стремясь не уступить соседу и не потерять лицо перед своим населением.
Важную роль играют и материальные интересы. Приграничные районы экономически тесно связаны: торговля, потоки рабочих мигрантов, взаимные рынки. Когда переходы закрываются, сотни тысяч камбоджийцев лишаются заработка, а тайские предприниматели – дешевой рабочей силы. Здесь же пересекаются маршруты нелегальной деятельности – от вырубки леса до онлайн-мошенничества, в котором страны обвиняют друг друга.
Даже когда удается подписать очередное перемирие, как это было после вмешательства президента США Дональда Трампа, фундаментальные противоречия не исчезают. Расхожее объяснение, будто речь идет лишь о «споре из-за храмов», упрощает ситуацию.
На деле это симптом более широкой проблемы: в регионе до сих пор нет устойчивого механизма разрешения территориальных конфликтов. АСЕАН пытается играть роль посредника, но ее принципы невмешательства и консенсуса не позволяют реально давить на стороны. Международный суд в Гааге еще в 1960-х подтвердил принадлежность храма Прэах Вихиэ Камбодже, однако вопрос доступа, маршрутов и прилегающих земель так и остался открытым.
Нынешняя эскалация во многом стала результатом накопления взаимных подозрений. В мае гибель камбоджийского солдата стала искрой, в июне последовали ответные дипломатические шаги и ограничительные меры, а в июле произошел бой у древнего храма. Потери оказались относительно небольшими, но символический эффект огромен: для обеих стран это доказательство того, что сосед по-прежнему угрожает, что граница не окончательна и что уступка означает предательство памяти предков.
Сценариев несколько. Стороны могут пойти по пути дальнейшей эскалации, что приведет к новым жертвам и разрушениям. Однако этот вариант кажется маловероятным, так как ни одна из сторон не готова к значительным материальным или финансовым потерям. Или же конфликт снова будет заморожен: огонь утихнет, но вопросы останутся, и спустя годы все повторится. История последних десятилетий показывает, что именно это скорее всего и произойдет.
Глубинный смысл тайско-камбоджийского пограничного спора представляет собой не карты и линии на бумаге, а вопрос выживания и идентичности. Его корни уходят в колониальную эпоху, когда границы чертили чужие руки, а сегодняшние элиты превратили эту незажившую рану в удобный инструмент мобилизации. Конфликт похож на тлеющий уголек: десятилетиями он кажется приглушенным, но стоит политикам-националистам подуть на этот уголек – он вспыхивает и начинается пожар.
