Наталья Хлебникова Уже очень долго Ворона ходила одна. В общем, ей полагалось летать, но как раз летать-то, как полагается, она не могла: когда-то она повредила лапку, и ей было очень больно приземляться. Она пробовала это делать по-всякому: и на ветку, и на траву, и на одну, здоровую лапку – все равно было больно. Поэтому везде и всегда, где можно, она предпочитала ходить.
Жила она уже очень долго (так она сама полагала), потому что даже и не могла вспомнить, где же и когда она поранила лапку (а может, это сделал кто-то?!). Бывшие ее солетальщики куда-то подевались, она их да-а-вно не видела. Ну, что ж, так всегда и бывает: ты можешь общаться только с теми, кто ведет такой же образ жизни, что и ты.
Длительные прогулки способствовали философскому настроению, поэтому Ворону часто посещали мысли, которые раньше, когда она была как все, то есть летала и летала, никогда не приходили ей в голову. Во-первых, почему ее последнее время тянет к другим, как и она, двуногим, хотя они и без крыльев? Наверное, потому, что она могла теперь находиться только в обществе бескрылых,
Ведь ей нужно было общение, а общаться она могла только с такими, как она сама. Это был первый философский вывод, который сделала Ворона.
Хоть она и была одна, на отсутствие еды она пожаловаться не могла – с ее непривередливостью (и, прямо скажем, неразборчивостью) и неприхотливостью┘ Гуляя по скверу, который она со временем выбрала как свое постоянное пристанище, она сделала еще один вывод, который ей показался очень важным в ее теперешнем состоянии: не надо бросаться ради общения ко всем приходящим сюда. Надо выбрать кого-то постоянного, на которого всегда можно рассчитывать – и чтобы пообщаться, и чтобы неспешно погулять, проводя время в приятной беседе┘ Да и правду сказать: осознав, что она живет уже о-о-очень долго, ей бы хотелось поделиться своими мыслями с другими. А там, кто его знает, может, и ее опыт мог бы кому-то пригодиться, уж она бы смогла его доходчиво передать┘ (О том, что и другие могли бы ей что-то передать, – эта мысль ей как-то не приходила в голову. Во всяком случае, пока не приходила.)
Сразу же она отмела кандидатуры для общения из числа старичков с палочками. Кто их знает, этих трехногих? Не убережешься вовремя – а они уже тут как тут, палкой размахивают! И как только упасть не боятся? Так недолго и последней, здоровой лапки лишиться.
Следом за старичками отпали существа маленькие, резвые. Оно, может быть, с ними и весело, да уж больно много у них ножек, так и мелькают: ножки-колеса, ножки-колеса┘.
Люди с колясками тоже не годились в собеседники, они были слишком поглощены разглядыванием того, что происходит в коляске┘
Ворона совсем было уже отчаялась и с унынием начинала подумывать о том, что, может быть, придется перебираться в другое место (а ей этого совсем не хотелось!), но тут ей внезапно повезло – навстречу шла женщина, она была одна – без палки и без коляски, и она никуда не торопилась. Ворона поспешила ей навстречу, ну, так быстро, насколько ей позволял ее почтенный возраст и приличия. У женщины в руках был какой-то маленький прозрачный пакетик. Она еще не видела Ворону, поэтому Вороне пришлось подойти и остановиться напротив женщины, чтобы привлечь ее внимание. Женщина остановилась удивленно, обнаружив у своих ног Ворону. Удивленно, потому что она знала, что вороны очень сторожкие, они даже не позволяют долго пристально смотреть на них – сразу улетают.
«Она голодная, – подумала женщина. – И, наверное, очень, раз она совсем потеряла бдительность».
Медленно-медленно и очень осторожно женщина опустила в пакетик руку. Когда она ее вытащила, в ней было что-то коричневое, какие-то коричневые кусочки правильной формы.
– Поешь, поешь, это вкусно, – сказала она Вороне, бросив еду поближе к ее лапкам. Из вежливости (потому что голодная она как раз и не была) и для того, чтобы завязать разговор, Ворона ухватила кусочек и мигом проглотила его┘ Что-то знакомое было во вкусе┘ Но что? Сразу Ворона никак не могла вспомнить┘ Она съела еще кусочек┘ Уй-юй-юй, это же была специальная собачья еда, Ворона иногда подбирала эти кусочки у дверей магазина, которые высыпались из блестящих пакетиков, на которых была нарисована собака. Рядом был магазин, где продавалась эта еда, и нетерпеливые собаки, ожидающие своих хозяев за дверью, буквально хватали такие же кусочки из их рук.
Но только почему эта женщина гуляет с пакетиком, не целым, а только с кусочками собачьей еды?! В то же мгновение все разъяснилось: откуда-то навстречу женщине, с ревниво-отчаянным лаем мчался пес. Эта хозяйка – была его.
– И еда в пакетике – моя! – разъяснял непонятливой Вороне его лай.
Мчаться-то он мчался, но в нескольких шагах от хозяйки внезапно остановился как вкопанный. Что-то в этой картине, которую он увидел, было необычно: если Хозяйка кормит эту неизвестную ворону его кормом – значит, так и надо. А эта странная ворона, если она не улетает при виде грозной (так ему казалось!) собаки, значит, это тоже так надо. Пес был тоже не лишен философского склада ума (и это, надо сказать, уже не раз сослужило ему добрую службу).
Ну, что ж, вряд ли эта ворона его объест, ведь не будет же она питаться только собачьим кормом, так не бывает, правда ведь? Одно он понял сразу (о, собаки это чувствуют!) – совместное проживание с вороной ему не грозило, это точно! Они, вороны, слишком свободолюбивые. А на прогулках ее можно и потерпеть, ведь у Хозяйки две ноги – у одной будет идти он (уж он-то выберет самую удобную ногу!), а у другой – ворона┘ В знак примирения со сложившимися обстоятельствами Пес подобрал последний кусочек, лежавший у самой лапки вороны, и облизнулся┘
Так они и ходят теперь: Ворона, Хозяйка и Пес. Если вы хотите познакомиться с ними, я скажу вам, где их найти. Каждое утро. Вы можете с ними даже познакомиться, как это сделала я.
