Олеся Оскирко
В каждой капле танцует девушка.
Рисунок автора
Во время грозы из мягкой сущности тучи, исходившей молниями, словно конвульсиями, родилась капля, в махоньком сердце которой лучистыми огнями звенели восторг и любопытство. Вцепившись в материнское брюхо, малютка разглядела рядом миллионы крохотных созданий – отражений себя, издающих текучий убаюкивающий звук, похожий на хор детишек, дующих в бутылки. Струящийся гул, соединяя тела сестренок, превращал в единый облачный компот, а затем вновь разбрызгивал на самости. От монотонного завывания сияние в груди новорожденной померкло, и промелькнуло чувство, что и ее голос гудит в ирреальной мгле, растворяя сознание. Глаза крохи сами собой захлопнулись, и перед внутренним взором растеклись видения из узорчатых цветастых кристаллов и тягучих кипенных спиралей.
Вдруг из угрюмых всклокоченных небес послышался оглушительный бас:
– Вни-и-и-и-з! Прыгай вниз!
Зычно прорычал гром. Капля встревоженно глянула: а что же там под ней? Залившая сплошным дымчато-синим пятном границы видимого пространства холодная бездна, будто в вакуум, всасывала случайно свалившиеся дождинки. Из лона тьмы обдало угрожающим холодом, и малышка уловила беспокойный треск внутри – это сердце покрывалось тончайшим кружевом инея.
– Вниз! – неожиданно тихо и коротко скомандовал голос, с ноткой удивления и детским упорством. Миллионы облачных крупиц послушались и запрыгали в неизвестность. От взблесков молний черногривые небеса превращались в серебристые и казалось, что мчащиеся капли замедляют полет и, нанизываясь на меловые нити вспышек, сплетаются в танцующий браслет на кисти дождя.
– Прыгай скорее! – пробурлило в глубине нерешительной крохи. Безжалостный ветер подул в спину, надев ледяное пальто на трясущиеся плечи, и подтолкнул к краю тучи. Закрыв глаза, дождинка сделала несколько растерянных шажков и, зачерпывая тяжелый воздух руками, свалилась с облака.
На мгновение могущественная сила прижала каплю, швырнула, потом расплюснула, так что летящая ощутила, как холодные тела сестренок просачиваются в ней насквозь. Махонькая надеялась оказаться среди дождинок-бусинок и пуститься в разнузданный пляс, бездумно увлекаемый в пропасть. Но южный ветер резко выдернул летящую из потока и стремительно понес туда, где из-за облаков, словно из-за кустов перепуганные коты, проглядывались стеснительные лучи солнца. Свет проникал даже сквозь силой сжатые веки, и, раскрыв глаза, кроха увидела, что других капелек рядом нет и от мрачной пожирающей пучины остались лишь рваные клоки пепельно-сиреневого дыма. Вернулось ощущение цельности плоти, и теплые ручейки потекли по сердцу, наполняя тело талой водой, изливаясь слезами. Постепенно остатки марева разбрелись по безграничному небесному пристанищу, и малютка, неторопливо несомая ветром, разглядела под собой вершины гор, словно сметаной, укрытые снегом, переходящие в серо-зеленые склоны и переливающиеся изумрудным сиянием подножия. А между перевалов, словно меж упругих грудей, пробираясь по зализанным валунам и сверкая на солнце, текла узенькая река. Так радостно стало крохе от увиденного, что тотчас захотелось поделиться:
– Как же красиво! – пропела путешественница, и слова обволокли ветер, будто теплым шарфом. Залетный удивленно глянул на каплю, по всей видимости только что обнаружив гостью на своей спине, что-то невнятное прошелестел в ответ и отвернулся, спокойно продолжая полет.
Малютке показалось, что летун не расслышал ее, увлеченный маневрированием, и кроха прокричала:
– Я в восторге от этой красоты!
Пилот оглянулся и, не привыкший к воплям за шеей, изобразил недовольство, слегка тряхнув нахалку. Но капля восприняла это как знак внимания и выплеснула на ветер бурлящие внутри переживания.
– Я была так напугана! – шумела малышка. – Страшно! Очень страшно было то, что я видела… Все темное, черное, жуткое! Холодно, зябко, я дрожала.. я же маленькая… я так испугалась… А тут такое пере…пере… – от волнения у пассажирки в горле запузырились звуки.
Воздушный скиталец, утомленный напором случайно прихваченной безбилетницы, решил по-тихому умчаться и на очередном вираже резко вильнул в сторону, отчего малышка оказалась одиноко и стремительно летящей к земле. В этот момент крошка наконец собрала слова и выплюнула в пространство:
– Пе-е-е-ревоплоще-е-е-е-ение!
Но ветер уже не мог услышать рожденные крики, так как кружился высоко в небе с молодыми тучками.
– Ма-а-м-а-а-а! – завизжала выброшенная за борт транзитница. – Спасите! Кто-нибудь! Погибаю!
Земля стремительно приближалась, в ушах свистело, махонькое тело вибрировало и колотилось о твердый, словно спрессованный воздух. Казалось, сейчас дождинка будет вбита, как гвоздь, в безжалостную почву. Очертания холмов превращались в реальные горы, и ряды сосен, словно желая разглядеть последние мгновения жизни страдалицы, уставились на пришелицу и жалостливо качали головами. Но до того разгневали каплю сочувствующие вздохи деревьев, что назло соболезнующим она передумала умирать.
Бултыхая из стороны в сторону округлым пузиком, потерпевшая неожиданно быстро научилась маневрировать и, оказавшись практически возле земли, ухитрилась направить себя в траву и упасть в пружинящую ладонь ландыша.
– Фух! – с удовольствием вскричала спасенная кроха и, съехав вниз по листу, обняла стебель. – Я жива!
От радости махонькая принялась скакать на веточке и ликующе визжать.
Наклонив свои молочно-белые колокольчики к задорной гостье, цветок неторопливо поздоровался:
– Рад тебе, капля! Долго ждал твоего прихода – истомился весь, иссох…
Малышка замерла и изумленно оглядела приветствующего:
– Ты знал, что я на тебя свалюсь?
– О да, я верил! Мне так нужна твоя целительная вла…
Но, не дав медлительному ландышу ответить, продолжила:
– Но это так приятно, что ты меня ждал! Со мною такое приключилось! Ах, не хватит жизни рассказать! – И, хлопнув своими малюсенькими ручками, шалунья высоко подпрыгнула, лихо перекувыркнулась и опустилась на верхний краешек листа. Там зависла над землей, утягивая за собой податливую ладонь цветка. Потом сорвалась вниз и, в полете посылая воздушные поцелуи потрясенному зрителю, перелетела на соседний листок.
«Ну до чего же она веселая и беззаботная!» – подумал созерцатель и воскликнул:
– Изумительно!
Довольная артистка томно покатилась по стеблю, а белоснежные звоночки зашелестели тихую песню о любви, дарующей яркий свет в непогоду и упоительную влагу в палящий зной. Вместе с мелодией вокруг слушательницы распространился душистый сладкий аромат, пропитывающий насквозь сосновый лес и счастливую от душевной встречи каплю.
Затем ландыш запел о прекрасных далеких землях, полных чудес и сказочных свиданий. Махонькая тихонько ему подпевала последние строки, угадывая рифму. И даже степенные сосны задвигали мохнатыми плечами, иногда попадая в такт.
Заслушавшись, крошка не заметила, как баловник южный ветер пригнал тучи и, наигравшись, украдкой сбежал. Обиженные дамы от злости помрачнели, надулись и вот-вот готовы были лопнуть на землю проливным дождем.
– Я боюсь! – прошептала капля и прижалась к стеблю ландыша.
Умильно глянул на крошку защитник и накрыл мягкой ладонью.
Казалось, словно тысячи смоляных воронов принесли по кусочку уголька и заложили им небо, а за антрацитовой стеной к земле прорываются светоносные лебеди, рассеивая молнии от размашистых крыльев. А вслед за вылетевшими просачиваются миллионы троюродных сестренок, неслучившихся подружек и приятельниц маленькой дождинки, укрывшейся в нежных объятиях.
Долетая, капли яростно колотили цветок, словно зная о схоронившейся малютке и желая вытрясти. В помощь негодяйкам налетел ветер, мощной силой выворачивая руки спасителя. Выпала крошка из тайного укрытия и грохнулась на размягчающуюся землю. Стало что-то необыкновенное и непостижимое засасывать юное тело, впитывать, вбирать, поглощать…
– Прощай, хороший мой! – лишь успела вымолвить кроха и растаяла, выпиваемая землей.
– Ты будешь во мне всегда! – прокричал в ответ ландыш и внезапно ощутил, как поток задорной лучистой энергии поднимается от основания цветоносного стебля до вершин.
В тот сокровенный незримый миг, когда капля достигла корней возлюбленного и просочилась в них, промелькнула в маленькой головке светлая мысль: «Да, я буду в тебе всегда… Я буду твоим божественным ароматом…»
Через несколько дней капля снова родилась. Только теперь – на лбу студента, мучительно пытающегося решить задачу по квантовой физике. О прежней жизни новорожденная совершенно ничего не помнила и с любопытством изучала кабинет, заставленный колбами и реактивами.
