Григорий Амелин Гегель говорил, что при одном упоминании Греции европеец чувствует, что "очутился в родном доме". Мандельштам - безусловно. Но о греческом доме ли речь в стихотворении "Бессонница. Гомер. Тугие паруса..."? Чтением списка кораблей "Илиады" поэт занят вовсе не по Гомеру, а вслед за посмертно напечатанной в 1911 году в журнале "Аполлон" статьей Анненского "Что такое поэзия?" Анненский признается, что не знает ответа на этот вечный вопрос. После примера из Бодлера он предлагает: "Хотите, возьмем кого-нибудь постарше... Может быть, Гомера. Один старый немецкий ученый просил, чтобы его последние минуты были скрашены чтением "Илиады", хотя бы каталога кораблей. Этот свод легенд о дружинниках Агамемнона, иногда просто их перечень, кажется нам теперь довольно скучным; я не знаю, что любил в нем почтенный гелертер - свои мысли и труды или, может быть, романтизм своей строгой молодости, первую любовь, геттингенскую луну и каштановые деревья? Но я вполне понимаю, что и каталог кораблей был настоящей поэзией, пока он внушал. Имена навархов, плывших под Илион, теперь уже ничего не говорящие, самые звуки этих имен, навсегда умолкшие и погибшие, в торжественном кадансе строк, тоже более для нас непонятном, влекли за собою в воспоминаниях древнего эллина живые цепи цветущих легенд, которые в наши дни стали поблекшим достоянием синих словарей, напечатанных в Лейпциге. Что же мудреного, если некогда даже символы имен под музыку стиха вызывали у слушателей целый мир ощущений и воспоминаний, где клики битвы мешались с шумом темных эгейских волн?"
Мандельштам тоже не спешит с ответом на вопрос, что такое поэзия. Его вопрошание выглядит иначе: "Кого же слушать мне?" "И море, и Гомер - все движется любовью" - amore. Гомер замолкает, и остается один собеседник - "море черное". Это свободная стихия Пушкина, его маринистическая эмблема. Много позднее этот "Пушкина чудный товар" "ау!"кается в мольбе: "На вершок бы мне синего моря, на игольное только ушко!". Этим адмиралтейским игольным ушком он и вслушивается в мироздание. Но Пушкин взят не своей Адмиралтейской светлостью, а первородной чернотой лирического лона. Гоголь писал: "...Поэзия Пушкина: она не вдруг обхватит нас, но чем более вглядываешься в нее, тем она более открывается, развертывается и наконец превращается в величавый и обширный океан, в который чем более вглядываешься, тем он кажется необъятнее..."
Это стихи, сочиненные во время бессонницы - мандельштамовской бессонницы. Сейчас, в конце лета 1915 года, рождаются стихи о черном мавре русской поэзии. "О судьбе греков позволено рассуждать, как о судьбе моей братьи негров..." - писал Пушкин Вяземскому. Или о судьбе самого Пушкина, что и делает Мандельштам. Список кораблей - длинный ряд поэтических имен, многовековой позвоночник мировой литературы. Остановка производится в центре алфавита, в его бытийной сердцевине - на букве "П". Витийствующее море подходит к изголовью. "Куда ж нам плыть?" За Еленой, любовью, в вечном поиске ответа на вопрос: "Что такое поэзия?"
