Богословие самоуничижения

Юродство – добровольный выбор подвижника...
Сальвадор Дали. Освещенные удовольствия. 1929. Музей современного искусства, Нью-Йорк

Жан-Клод Ларше. Исцеление психических болезней: Опыт христианского Востока первых веков/ Пер. с франц. – М.: Издательство Сретенского монастыря, 2007. – 224 с.

Кто такие юродивые и в чем причина их безумия? В последнее время этот вопрос занимает многих исследователей. Только за прошедшие два года появились работы историка и культуролога Сергея Иванова «Блаженные похабы: Культурная история юродства» (усовершенствованный вариант книги «Византийское юродство», опубликованной в 1990-х), филолога Илоны Мотеюнайте «Восприятие юродства русской литературой XIX–XX веков», популярная книга литературоведа Юрия Рябинина «Русское юродство» с подборкой житий, исправленное и дополненное издание жития Андрея Юродивого с обширным приложением. Режиссер Сергей Кожевников снял популярно-документальный фильм о юродивых, а Павел Лунгин, как известно, – художественную ленту, главный герой которой – юродствующий старец.

Очередное событие – перевод на русский язык книги о психических болезнях французского богослова, доктора философии и доктора богословия Жан-Клода Ларше.

Книга посвящена пониманию безумия с православной точки зрения и отсылает к святоотеческой и агиографической литературе христианского Востока I–XIV веков. В ней рассказывается об опыте исцеления психических болезней Святыми отцами, которые в отличие от психиатров не редуцируют человека к физиологии, психическим комплексам и социальным содержаниям, но рассматривают его в целостности (дух, душа и тело). Автор выражает надежду на то, что опыт православия будет полезен современной психиатрии, которая, будучи «создана по образцу медицинских наук, исключает a priori всякое соотношение с областью религии и нравственности» и потому всякий раз при столкновении с экзистенциальными проблемами оказывается в тупике.

Что интересно, отдельная глава книги посвящена «особому виду безумия» – юродству Христа ради. «Особому» – поскольку от этого безумия лечиться не нужно. И даже более того – оно в той или иной степени является желательным для любого христианина. Хотя автор и не делает подобных заявлений открыто, сказав лишь о том, что юродство – добровольный выбор подвижника, достигшего определенной степени духовного совершенства. Более смелым и последовательным в этом смысле был Сергей Булгаков, объявивший юродство мерой достижения на христианском пути: «Не юродствуя в сердце своем, нельзя достигнуть христианского отношения к себе и к миру, и в сущности мерою юродства, способностью отрицать мудрость мира сего определяются достижения на христианском пути. Юродство многолико и многообразно, оно не связано с определенными формами, но повелевает не любить в себе своего я, своей самости. Оно требует жертвы сокровенной, но непрерывной и ежечасной».

Ларше ставит целью выявить специфику юродства Христа ради по сравнению с другими подвигами христианского благочестия, понять и объяснить читателям причины, заставляющие юродивых юродствовать. Но, увы, как и многим его предшественникам в данном вопросе, дать ясной картины ему не удается. «Спецификой» по-прежнему оказываются смирение, отречение от мира и милосердие, то есть все то, что характерно для любого вида христианского подвижничества.

Автор вскользь отмечает, что безумие юродивого обеспечивает ему уединение в миру, служит преградой для проникновения другого. Но эта мысль, способная внести ясность в понимание феномена юродства, не находит своего дальнейшего развития и теряется в иерархии рассуждений автора. Кроме того, налицо тавтология причин, побуждающих к юродству, ведь смирение и отречение от мира предполагают друг друга.

Ларше считает, что «нельзя быть юродивым Христа ради в одиночестве: это поведение имеет смысл лишь в социальных рамках и при взаимоотношении с другим человеком». Юродивый надевает маску, симулирует безумие и испытывает «раздвоение, подобное тому, которое переживает актер, входящий в свою роль, но остающийся самим собой». Но тогда, следуя логике автора, которая в целом опирается на православную традицию, придется признать, во-первых, что юродивый нуждается в другом, во-вторых, что юродивый исчерпывается юродствованием, то есть набором приемов, используемых в благочестивых целях, и, наконец, в-третьих, что юродивый, самоуничижаясь, знает о своей праведности, то есть становится грешником. Но автор данные темы не развивает.

Несмотря на общий интерес историков, культурологов, литературоведов, богословов, журналистов и писателей к юродству, философам до сих пор удавалось обходить вниманием этот феномен. В настоящее время нет ни одного в полном смысле философского исследования на данную тему. Между тем юродивый представляет собой не менее богатый материал для понимания человека и его сознания, чем шизофреники (Делез), слепоглухонемые (Ильенков) или аутисты (Гиренок).