Смороженное

Сетевая реплика не дотягивает ни до письменной, ни до устной формы.
А.Трифонов. Нулевое письмо

Представьте себе, что в костюм обычного, нормального человека вшито звукозаписывающее устройство, которое все сказанное им фиксирует и отсылает в центральное хранилище. Любая его фраза, даже самая неполиткорректная, может быть выужена из архива и предъявлена говорящему. Для чистоты эксперимента добавим, что подопытный знает о встроенном устройстве. Ну знает и знает, но через 20 минут уже не сдерживается. Вот так с точки зрения ответственности за высказывание устроена блогосфера в интернете.

С точки зрения говорящего, это как бы устная речь. Мало ли что ляпнешь. Реализация безудержной свободы слова. Справедливости ради заметим, что и в устной практике встречаются ситуации «ответа за базар», но скорее в порядке исключения. Выход в блогосферу – досуговая форма, трындеж. «Френдлента» убегает вверх, и смороженное пять минут назад исчезает с экрана. Но оно фиксировано и неустранимо.

Объект высказывания загоняет свою фамилию в поиск и смотрит, не сказали ли о нем что. И с помощью замечательных поисковых систем мгновенно находит убежавшие слова. Выясняет, что он «м┘к», далее везде. В этом месте объект проходит тест на адекватность блогосфере. Он не должен не то чтобы обижаться, а выносить из избы обиду. Если эмоция и есть, ее надо «заземлить» сюда же, расплатиться с обидчиком той же мелкой монетой.

Глупо оценивать блогосферу саму по себе. Ну хочется людям заниматься чем-то, они занимаются, никому особо не мешают. Кто-то борется в грязи, кто-то играет в ролевые игры. По-моему, некоторые проблемы возникают при сочленении блогосферы с другими пространствами жизни. В первую очередь со сферой обычных человеческих отношений и со сферой письменной культуры.

Например, меня коробят размашистые и слабо аргументированные оценки моей личности, деятельности, а иногда и близких мне вещей. Оценки необязательно ругательные, подчас нейтральные или даже одобрительные, но именно что безответственные. Эти оценки не могут быть зафиксированы в модерируемом письменном источнике – будь то газетная статья (редактор подчеркнет) или интервью (журналист переспросит, уточнит). Такого рода оценки не могут быть и высказаны вслух в моем присутствии. В «доблоговую» эпоху их зона существования была жестко ограничена – устно вдали от меня. Меня эти слова физически не касались. А теперь касаются, потому что доступны.

Теперь о языке, о характере речи. На мой взгляд, сетевая реплика не обогащает язык, потому что не дотягивает ни до письменной, ни до устной формы. Насчет письменной, думаю, понятно – письменность предполагает гораздо большую ответственность за слово, да и какую-то избранность на конкурсной основе субъекта высказывания. Скорость генерации реплик, диалогичность позволяют сопоставить сетевую речь с устной.

Важнейшее различие – устная речь основана на дыхании и всегда интонирована. Наш речевой аппарат дробит высказывание на удобные для восприятия периоды. При этом письменная речь чем талантливее, тем легче артикулируется. Попробуйте почитать вслух Гоголя, Чехова и какого-нибудь автора третьего ряда (например, Ананьева) – и сравните. Теперь несколько примеров реплик в блогах, как раз самых культурных и грамотных, без «падонского» языка:

«Президент США убил муху, мешавшую ему беседовать с телеведущим в эфире NBC. Представители организации PETA («Люди за справедливое обращение с животными») прислали американскому президенту Бараку Обаме приспособление для ловли мух, пишет Lenta.ru. Защитники животных призвали Обаму гуманно обращаться даже с самыми маленькими живыми существами, в том числе и с мухами.

Ловушка предназначена для освобождения помещений от насекомых и позволяет сначала поймать муху, а затем выпустить ее на улицу, не причиняя насекомому вреда. На сайте, где представлены предлагаемые PETA товары, утверждается, что с помощью ловушки, которая продается за восемь долларов, можно поймать и выпустить даже крупного паука. Интересно, что бы сказали «зеленые» по поводу охоты наших чиновников, которая потрясает широтой размаха?»

«Со вчерашнего дня я окончательно и бесповоротно, решительно и навсегда отказываюсь воспринимать всерьез любые средства массовой информации, а любая отсылка на данные СМИ мною считается как сомнительная: вчера (уж не знаю, как сегодня) на сайте РБК главной новостью было сообщение о том, что Обама убил муху».

«После трудного дня трудового меня сморило на диване Георгия Димитрова. «Дожили потомки клопов Коминтерна до наших дней или нет?» – думал я, засыпая в позе эмбриона на продавленной бордовой лежанке: ее рельеф напоминал разбитую грунтовку после дождя, но провалиться в небытие мне удалось сладко и сразу – под крики гидов-зазывал и визг дрелей (опять что-то празднуем, снова ставят сцену на Красной площади)».

«Депутат Государственной Думы РФ Сергей Абельцев (фракция ЛДПР) накануне визита в Москву президента США Барака Обамы в интервью грузинской телекомпании «Рустави-2» назвал заместителя госсекретаря США Филиппа Гордона «гондоном» и матом посоветовал ему открыть в Белом доме секс-шоп. Абельцев также известен судебным процессом с известным сатириком Виктором Шендеровичем, который в одной из статей назвал Абельцева «животное».

Как видите, это культурная и грамотная, но скорее сверхписьменная речь, письмо без интонации, без оглядки на артикуляцию, немного напоминающее попытки Ивана Бездомного написать объяснительную в психбольнице. Но, если вы припомните, наделенный языковым чутьем Бездомный комкал и выкидывал варианты, где фраза разбухала и теряла интонацию. Здесь же скорость – это скорость навертывания оборотов. Вряд ли такие периоды обогащают русский язык. Попробуйте прочитать их вслух – и у вас исчезнут иллюзии родства вкусной устной речи и сетевой реплики. К устной речи ближе реплики в ICQ, и то они находятся на грани вырождения устной речи в междометия.

Я уж не говорю о пунктуационной неграмотности: здесь интонация, образно выражаясь, умирает второй раз – при попытке передачи вне голоса.

При этом я не склонен демонизировать интернет и предрекать гибель цивилизации (или языка) от болтовни в блогах. В истории человечества встречались вещи пострашнее. Просто то, о чем мы говорим, скорее плохо, чем хорошо.