Андрей Румянцев Витольд Гомбрович. Порнография: Роман. Пер. с польс. Ю.Чайникова. - СПб.: Азбука, 2000, 220 с.
ВИТОЛЬД ГОМБРОВИЧ (1904-1969) - польский писатель и драматург со сложной, что называется, судьбой.
Выходец из старинного шляхетского рода, юрист, эмигрант. Не стал возвращаться в Польшу из Аргентины, узнав о войне. Не вернулся и позже - из-за разногласий с народными властями. Потом всю жизнь едко иронизировал над их "теоретическими конфликтами" вокруг "Бога, искусства, народа, пролетариата". Возможно, именно поэтому его "Порнография", написанная еще в 1960 году и переведенная на множество языков мира, вышла на русском только сейчас.
"Соблазнительное изображение непристойных сцен для разжигания низменных инстинктов" - так определяет слово "порнография" "Словарь иностранных слов". Всякий заметит, что существенным в этом определении оказывается предлог "для" и "соблазнительное изображение", а сами непристойные сцены вторичны.
История мировой литературы - от Апулея до Набокова - пестрит "интимными описаниями". Поначалу подобные картинки вызывают гнев оскорбленной публики, потом, со временем, авторов оправдывают, ссылаясь на правду жизни и на мастерство. В итоге были довольны и автор, и публика.
В нашем случае, однако, автор Витольд Гомбрович настаивает на том, что читателю предлагается именно "порнография". Что за этим стоит? Во-первых, эпатаж: поскольку в романе нет ничего "такого", а самое откровенное описание выглядит так: "На скамейке сидела она, но ее ноги! - одна нога в чулке и обута, а другая оголена выше колена┘ и ничего бы в этом не было такого, если бы и у него, лежавшего перед ней на травке, не была бы задрана брючина выше колена и тоже не была бы оголена одна нога".
Во-вторых, способ привлечь внимание публики - и это понятно без объяснений.
Но главное - это авторский "ход", поскольку на протяжении всего романа Витольд Гомбрович вводит свое понятие "непристойности". Непристойными могут оказываться: богослужение, обед, взгляд, нейтральный диалог, беседа о вере в Бога и атеизме, убийство и сопротивление убийце. В общем, все, что "не пристало" данному человеку или конкретной ситуации в глазах того, кто ищет скабрезность и, не находя, направляет события таким образом, чтобы ситуация разрешилась в порнографическую пользу.
Используя такой подход, писатель выворачивает определение слова "порнография": характер сцены оказывается вторичным, а главным становится отношение к ней, ее восприятие. Иначе говоря, желающий разжечь в себе низменные инстинкты находит соблазнительные моменты в любом действии. Если же к желанию добавляется фантазия и воля, то низменные инстинкты начинают определять ход событий, превращая жизнь в порнографию.
Именно так поступают главные персонажи романа. Движимые своими собственными "низменными инстинктами", повествователь и его друг усматривают проявления похоти в поведении юноши и девушки, усматривая похоть в жестах рук и повороте головы. А затем стараются направить события так, чтобы молодые герои и в самом деле вступили в грубые чувственные отношения.
Собственно вокруг этой темы и развиваются все события романа.
И даже тройное убийство, которым завершается повествование, становится следствием игры с целью разжечь похоть в других - и тем удовлетворить свою собственную.
Рефлексия по поводу элементов эмоционального движения делает несущественным фон, на котором развиваются события, - иными словами, Вторую мировую войну. Остается колорит места: Польша, поместье; вероятно, узнаваемы типы, но целое, по словам писателя, "это всего лишь люди". Объясняя свой подход, сам Витольд Гомбрович говорил: "┘климат войны подходит для книги как нельзя лучше. Отчасти потому, что это все-таки польское┘ отчасти - назло, чтобы внушить народу, что в его недрах гнездятся не только теоретически установленные конфликты, драмы, идеи".
