Ведущий полосы ГЛАВНАЯ задача книжной серии "Наша марка" - попытка примирения с окружающей действительностью. Не поиски истины, но коллекции заблуждений и способов расширения окружающего пространства. Отсюда здесь такое обилие следов ангельского присутствия. Ладно, Левкин и Крусанов - им сам бог велел про все эти бестелесные сущности писать. Но Вадим Назаров┘
Между тем его "Круги на воде" доводят эту ангельскую тенденцию до логического завершения. Текст его демонстративно похож на похождения Сведенборга. Если предположить, что эволюционируют не только люди, но и их личные охранительные силы, мы и получаем модернизированные образы потусторонних (а для Назарова - посюсторонних) сил.
Итак, карта звездного неба. Ангелы третьего мира. Классификатор наподобие Линнея. Бедекер с картой-схемой: мощный лирический поток, увлекающий вслед за собой в призрачную воронку без конца и начала. "Буря прошла, а звезды так и остались свитыми в спираль". Ангелы, в силу неопределенности и непонятности своей, субстанция для прозаика весьма и весьма опасная - сложно как-то представить себе боевик или хотя бы детектив с участием ангелов. Присутствие их, схожее с механизмом "deus ex machina", по определению способно на раз разрушить (размыть) любые нарративные структуры.
Именно поэтому совершенно справедливо "Круги на воде" названы романом только один раз - в выходных данных. В пространстве "Амфоры" книга Назарова - поэма, записанная, наподобие "Анабазиса", самым белым стихом.
Жанровое обозначение пижонской книги Ильи Стогоffa "Мачо не плачут" вынесено за обложку. Романом этим "Амфора" открывает новую серию - "Поколение Y", которое, естественно, следует за "икс" и "next". Веселая книжка про то, как прожигает жизнь молодой-удалой матадор для акварели. Пьянки - целенаправленней, чем у Буковски; секс - анонимнее, чем у Берроуза. Плюс питерское пиво и питерский рок-н-ролл. Баксы, биксы, клубы, шубы-дубы┘ Но интрига - экзистенциальная: когда 30 лет автору стукнуло, пора, черт побери, подводить итоги.
Вот и подводит. Эх, молодость, молодость┘ Безбашенная. Трихомонадная. Бесприютная. Что вообще может быть ужаснее половозрелой юности, когда себя еще не знаешь, не владеешь, а жизнь неумолимо, как трамвай на Патриарших, проносится мимо? Ничего. И все эти загулы, юбки, косяки и пиво "между" должны спасти от всепоглощающего и немотивированного ужаса. Но не спасают.
Протагонист сюжета, ведомый демоном саморазрушения, с таким усердием лезет во все возможные заварушки, что к середине книги становится очевидным: персонаж Ильи Стогоffa явно храним высшими какими-то силами. Без ангелов тут точно не обошлось. В том числе и потому, что по большому счету "Мачо не плачут" - не роман, но сборник новелл, объединенных одним героем. Как "Сандро из Чегема". Или "Дорога в Рим" Климонтовича. Ну да "Наш Декамерон", кровавый и беспощадный. Когда герой не развивается, но перемещается от декораций к декорациям.
Нагнетая ужасы беспредела в первых двух частях про любовь и различные способы зарабатывания и разбазаривания денег, Стогоff намечает разрешение всей этой бездуховности в финальном путешествии к Будде. Ан нет. Сентиментально настроенный читатель будет посрамлен. "Путешествие его не изменило, потому что в дорогу он брал самого себя". Кажется, Сенека. Но сам ход этот - дать читателю несбывшуюся надежду - неплохой.
Главное достоинство "Мачо" - разница между задорным (забойным, да?) стилем изложения и истинно питерскими безднами-колодцами, которые нежданно-негаданно в прорехах, между слов, проявляются. Такие книжки не менеджерским расчетом пишутся, но кровью чернил. Тут Болмат отдыхает. И Уэлш тоже. Русские мальчики с вечными вопросами и большими глазами не переводятся и не сдаются.
А вот к роману Сергея Носова "Хозяйка истории" ангелы наши не имеют никакого отношения. Почему-то хочется назвать роман этот "плутовским", имея в виду не столько угол авторского зрения, сколько самого автора. Придумавшего смешную историю про женщину, предсказывающую политические и экономические события во время многоступенчатых (настаиваю на этом определении) оргазмов. Псевдонаучная фантастика. Фарс, настоянный на "правиле Стругацких" об одном единственном невероятном допущении. Про связь предсказаний и соитий. Остальное - исторический фон (самый цимис брежневского застоя) выписано с любовью и тщанием историка. Едва ль не по газетам.
Нужно ли говорить, что социалистическое мракобесие переигрывает фантастическую фишку. В вечном споре между искусством и жизнью очередной раунд выигрывает окружающая (окружавшая) нас действительность. И с этой главной своей задачей автор справляется легко и бесповоротно. Превосходный стилист, Носов создает настолько убедительную картину убогого советского сознания, что невероятным наворотам сюжета (создание огромной службы, обслуживающей сексуальные аппетиты прорицательницы; коитусы, выполненные по приказу партии) веришь без напряжения. Не раздражает даже обилие служебных жанров (письма, дневники, воспоминания, комментарии), в которые разодета рассказанная история.
В предисловии к "Хозяйке истории" Виктор Топоров сетует на то, что такой вот смешной и перспективный роман, ранее опубликованный "Звездой", прочитан и замечен не был. Все правильно: должно было появиться периодическое издание нового типа, в котором ангелы сидят на своих местах и кажутся как раз тем, чем кажутся. Или по крайней мере должны казаться.
Челябинск
