Дмитрий Бавильский Джон Фаулз. Аристос. Размышления, не вошедшие в книгу Екклесиаста. Перевод Валерия Нугатова. - М.: "ЭКСМО-Пресс", 2002, 435 с.
Джона Фаулза, конечно, представлять не надо. Культовая фигура, романист и все такое. Однако "Аристос" не роман, но теоретические выкладки в жанре "не могу молчать". Совсем как у Льва Толстого: видит писатель, что человечество погрязло в разврате и в заблуждениях, и решает высказать все то, что он по этому поводу думает.
"Страстью можно управлять только одним способом - жертвуя ее удовольствиями┘"
Но это только старозаветный классик мог обличать, наш современник понимает, что должен быть полезным: книжка же должна конкурировать с медиа, продаваться. Поэтому здесь у Фаулза - масса полезных советов, как перестать беспокоиться и начать жить красиво и привольно.
Вообще "Аристос" ставит рецензента в некоторый тупик - являя собой по форме и содержанию философско-публицистический трактат, все положения которого строго пронумерованы, он менее всего озабочен художественностью выражения. Не до жиру! Спорить с аргументами? Но Фаулз сам говорит в предисловии, что не нуждается в наших рекомендациях.
"Протесты вызывала не только тема книги, но и та безапелляционная форма, в которую я облек собственные взгляды на жизнь. Однако и это было продиктовано исключительно заботой о духовной свободе человека. Заявив откровенно о том, во что верю я, мне хочется вызвать в вас желание столь же откровенно определиться с тем, во что верите вы. Я не жду от вас согласия. Если бы я хотел получить его, то написал бы книгу совершенно иную по форме и стилю, покрыв свои пилюли привычной сахарной оболочкой".
Жесткая, безапелляционная форма во имя свободы другого человека? Весь текст "Аристоса" пересыпан такими парадоксами. В центре их два понятия - "немо" (дополняющее фрейдистские "я", "сверх-я" и "оно"), стремление человека "не быть никем" и "аристос" - творческая воля человека, противопоставляющая его массе. Их взаимопритяжение и отталкивание - два полюса человеческого сознания, через которые Фаулз пропускает весь список идей и явлений окружающей действительности.
Искусство и деньги. Бедность и образование. Страхи и зависть. Религии и искушения. Творение добра и значение времени. Наука и кризис современного брака. Вакуум автоматизации и массовая смертность. Игра в Бога и необходимость случайного.
"Аристос" зиждется на разумном осуществлении добра, тогда как антивещество "немо", настоянное на страхах и неуверенности, разрушает нас, убеждая в собственной бесполезности и недолговечности, ничтожности: "Все мы неудачники; мы все умрем┘"
Экзистенциализм в действии, доведенный до логического завершения, и ощущение полного тупика, человек получает из рук Фаулза практическое руководство к действию. Все выстроено в жесткие причинно-следственные цепочки и пущей убедительности ради пронумеровано. Чтобы отдаленно напоминать, например, "Этику" Баруха Спинозы, где любые движения души подавались как математические уравнения, как теоремы с последующими доказательствами. Впрочем, сам Фаулз отсылает к еще более ранним текстам - древних греков, например, к Гераклиту и Гиппократу.
Ты не сразу въезжаешь в этот странный текст, лишенный каких бы то ни было видимых стилистических излишеств. Все здесь подчинено главной задаче - построения жестких логических цепочек. Однако чуть позже, где-нибудь с пятого десятка страниц, начинаешь ощущать его незаметную поэзию, воспринимать цифры как обозначения глав.
Ну, да, конечно, это же еще один фаулзовский роман, такой же экстравагантный и субъективный. Просто автор за ненадобностью откидывает привычные нарративные структуры, более не прячется за персонажами и ситуациями, предпочитая, как главный и единственный герой, обратиться непосредственно к читателю.
Именно отсюда - заявление о безапелляционности: ведь в самом деле не станешь же ты спорить с персонажем, даже если у него есть реальный, вполне реальный прототип?! Убеждения здесь - протагонисты сюжета, рассказывающего о том, как жесткая и четкая логика выстраивает изысканно красивую систему. А правильная она или нет - уже не важно.
Гораздо существенней блески прозрений, точные формулировки и точеные размышления о том, что волнует сегодня каждого. Впрочем, если судить по древним грекам, и всегда волновало.
"Смерть вмещает меня в себе, подобно тому как вмещает меня в себе моя кожа. Не будь смерти, я не был бы тем, чем я есть. Смерть - это не зловещая дверь, к которой я не спеша направляюсь; это само мое движение к ней. Поскольку я мужчина, смерть - это моя жена┘"
Отдельно - об издании "Аристоса". На первый взгляд оно кажется роскошным и богатым - золотой переплет, заманчивые картинки (художник Елена Шамрай), белая бумага. Однако, после того как книга будет куплена, начнут один за другим вылезать ее недостатки: недостаточное изящество перевода, некоторая суетливость оформления и совершенно смешные комментарии - тут же, в тексте, объясняющие значение таких слов, как "эмпирический" или "дзен", таких людей, как Сократ или Грэм Грин. Ведь, кажется, что люди, ничего не знающие об экзистенциализме или о Грэме Грине, никогда такую книжку не купят. Фаулза-то они уж точно не слышали.
Очень нужная в ощущении тупика книжка, дающая ощущение того, что еще не все потеряно, что силой воли возможно изменить свою собственную судьбу к лучшему. Да только, как это водится, книжка закончится, а вместе с ней иссякнут и добрые порывы, уступив место другим книжкам и фильмам - что ж, нормальная такая реакция на хорошее беллетристическое произведение. Которое в отличие от Главных Книг перечитывать постоянно нельзя.
Как бы хорошо и изобретательно они ни были написаны.
г. Челябинск
