Время размуровывать амуров

Аннотация нам сообщает, что "Замурованный амур" - шестая книга стихотворений петербургского поэта Михаила Яснова. Наряду с избранными стихотворениями из предыдущих книг сюда вошли новые и прежде не публиковавшиеся тексты. Известный переводчик и комментатор французской поэзии, а также популярный детский писатель, в оригинальной лирике Яснов продолжает традицию петербургской поэзии с ее классическими мотивами городской культуры и свободы личного творчества┘ Писать рецензии на лирику - дело неблагодарное: чем лучше стихи, тем трудней поддаются анализу. Разве что не врываться метеоритом, выжигая живую атмосферу лирики, а плавно, по касательной подогнать собственный летательный аппарат, выбраться из него, с благодарностью подышать ею, этой лирикой, воздухом и следовать дальше своим путем┘ С плохими стихами такой номер не проходит. Со стихами Яснова это получается само собой и порождает в читательском восприятии множество отголосков.

В лирике Яснова живет частица души подлинного Ленинграда-Петербурга. Поэт является ее носителем в отличие от тех соответствующих евростандарту продуктов нашего социума, которые именуются "питерской командой", или от тех, из-за которых возник повергающий в депрессию оксюморон "бандитский Петербург". Как бы там ни было, воздух этого города по-прежнему напоен магией Севера, вызывающей кроме всего прочего ощущение близости - не только географической - глобальной оси вращения┘ Петербург (до безобразия засравненный прессой с Венецией) во все времена был полюсом (полисом) культуры и рождал такие же, как он сам, мерцающе-таинственные таланты. Здесь до сих пор даже говорят не так, как в остальной России: мягко, правильно, с чуть заметной аристократической грустинкой. Помимо удачи родиться в Ленинграде, помимо неоспоримой принадлежности к культурной элите (опять же не той, которая плещется в голубых водах телеэкрана, а к настоящей, о существовании которой массовый телезритель порой лишь смутно догадывается) Яснову досталось еще и острое поэтическое зрение. Одно стихотворение называется "1951", а написано - в 89-м (хорошо, что стихи датированы). "...Комната, где кресла/ в чехлах, на босу ногу, словно дети/ в ночных рубашках, шествуют из спальни/ на кухню; где в пожухлые газеты/ обернуты старинные гравюры/ на стенах; где гардинным полотном/ укрыт диван - все валики, подушки/ и пуфик в изголовье; где на окнах/ задернуты - сначала занавески,/ за ними тюль, а после тяжкий бархат,/ спустившийся на тоненьких веревках,/ подобно парашюту; под стеклом/ забытые невидимые книги/ покрыты желтым крафтом, и рояль/стоит, как лошадь черная, в попоне,/ и дверь в другую комнату закрыта/ на внутренний замок и на висячий, -/ так возвращались после долгих трех/ огромных летних месяцев, и детство/ вдыхало мятный запах нафталина,/ и сердце замирало, будто знало,/ что осень - лишь метафора беды┘" По лексике - чуть ли не опись имущества. По отзвукам - живая, в красках и ароматах, память о прошлом: милый домашний круг, за границами которого угадывается не слишком уютное внешнее пространство, от коего защищают не замки, не тройные занавеси на окнах, а невещественные, неназываемые обереги. Никто не считал, сколько в Питере изображений этого славного божка-амура - мраморных, золоченых, лепных, рисованных, вышитых и вытканных. Муза привела Михаила Яснова в питерскую коммуналку, в которой "внутри все давно перестроено, все стало попроще: прибавилось комнат, и этим утроена полезная площадь", к росписи, полузалепленной штукатуркой, расчлененной перегородкой, где - "чей-то неведомый взгляд, очарованный истертой стрелою, которую держит амур, замурованный побелкой слепою". Опять метафора?

Есть время замуровывать амуров и есть время размуровывать амуров. Земную жизнь пройдя до половины, поэт и его сверстники попали в эпоху восстановления прекрасных созданий прошлого. В Москве, например, "размуровали" радикально "замурованный" в 20-е годы храм Христа Спасителя. Два храма - взорванный и отстроенный заново - схожи как две капли воды... родниковой и хлорированной, из водопровода. Так и многие амуры снова выходят на белый свет, обретая под кистью реставраторов былую упитанность, во дворцах, где перегородки разрушены и укладываются первые, пока еще неприглядные, жесткие прутья будущих дворянских гнезд. Родятся ли в них поэты, которых вдохновят эти амуры, будут ли поэты нужны и вхожи в дома ну хоть третьего поколения вылупившихся там птенцов, кто знает?