Инга Кузнецова Иван Волков. Продолжение. - М.: ОГИ, 2003, 78 с.
Вышедшая в поэтической серии "Проекта ОГИ" книга 35-летнего Ивана Волкова "Продолжение" (предыдущей - первой - была "Ранняя лирика") дискомфортна и пронзительна. Прозрачная ясность, весомая определенность образов, на слух напоминающая так отличные от неоднозначности струнных тембров звуки духового оркестра ("Я мог бы полжизни в легчайшем бреду / С такими людьми пировать на миру! / Никто не заметит, когда я уйду, / Никто не узнает, когда я умру"), эта сила выдыхаемого слова резко контрастирует с психологической слабостью, неустойчивостью лирического героя и, я бы даже сказала, его упорным отстаиванием этой неустойчивости.
Именно лирического героя! То есть той - близкой авторскому характеру, но все же - роли, в которой себя ощущает и в которую, возможно, осознанно втискивает себя поэт. Читая вдохновенные стихи, выстраивающиеся вокруг гипотез о том, что будет после смерти ("Я знаю, как трудно вернуться оттуда, / Удачных побегов практически нет┘"), вокруг попыток представить "Как хорошо на земле без меня!", думаешь о том, как редко нам удается прорваться к "вещам как они есть" (или так: Богу, в котором все вещи и ценности обретают устойчивый, но и бесконечный смысл) не через пограничные ситуации, не через саморазрушение.
Стихи Ивана Волкова такого уровня личной "затраченности", что и в голову не приходит в связи с ними рассуждать о поэтической технике и даже о традиционности-новаторстве (тут можно только отметить, что Волков - поэт, думающий о Блоке, Цветаевой и поздней Ахматовой; одно из стихотворений в книге - "Подражание" - явственно отсылает к Бродскому).
К этим строкам хочется предъявлять претензии философского порядка. Лирический герой Волкова - интересный поэт, осознающий свою миссию и традиционно ищущий пограничных состояний, рассказывающий мифы-истории о себе, подчиняющий образ этой задаче и безумно зависящий от других людей, - меньше поэта реального, который вдруг проговаривается о подлинном самозабвении:
Меня затянет капелькой смолы,
Смола застынет в катышек холодный.
Там, где сейчас мачтовые стволы
Мечтают о пучине многоводной,
Качаются, шумят - когда-нибудь,
Когда ты станешь птицей - нет, не птицей,
Проложится морской торговый путь,
Кратчайший между Мурманском и Ниццей.
Над головой простого янтаря,
Пронизанные внутренней подсветкой,
Качаться будут новые моря,
Когда ты станешь веткой -
нет, не веткой┘
