Ян Шенкман Александр Хургин. Трижды три рассказа. – Октябрь, № 2, 2007.
Все стремятся ваять нетленку, а рассказ живет один день. Даже меньше. Минут пятнадцать. Прочитал, вынырнул и снова начал страдать. А счастье долгим и не бывает┘
За последние годы я открыл для себя всего трех настоящих рассказчиков. Вот список: Родион Белецкий, Слава Сергеев и Александр Хургин. Из них Хургин ≈ самый старший. И по возрасту, и по литературному опыту. Он родился в 1952 году, жил на Украине, потом эмигрировал в Германию и теперь живет там. Недавно у него вышла книга «Кладбище балалаек» (М.: Зебра Е, 2006). Мы писали о ней в номере от 25 января этого года.
Нынешняя публикация Хургина в «Октябре» мало отличается от предыдущих. Можно сказать, что писатель занимается самоповтором, а можно расценивать это как верность стилю. На мой вкус, в стиле Хургина многовато Зощенко, но, с другой стороны, лучше писать, как Зощенко, чем как Сергей Лукьяненко. Гораздо лучше писать, как Зощенко, хотя по нему и не снимают «ночных дозоров».
Перемешивая украинские, русские и немецкие реалии, Хургин рассказывает о том, как живут люди, а не о том, ради чего. Применительно к его персонажам очень сложно ответить на вопрос о высшем смысле и назначении. Ради чего и зачем нужен, скажем, некий Шулык из хургинского рассказа, которому дедушка завещал после дня рождения лечиться шиповником с пивом и лечить окружающих тем же способом? Ни за чем. Просто для красоты. Для баланса и гармонии в тонких сферах.
Тут нужно пояснить, о каком шиповнике разговор. Речь идет о спиртовом растворе шиповника, напитке, знакомом в нашей стране каждому пьющему человеку. Шиповник спасает, когда деваться совсем уже некуда. Идешь в аптеку и покупаешь. А с пивом┘ С пивом это очень странный коктейль.
Или вот Ростовцев из рассказа «Пустые хлопоты», зачем он? Человек так серьезно готовился к смерти, хотел привести земные дела в порядок. Чистил клавиатуру, стал «неприличные картинки из компьютера удалять без возможности их восстановления». И┘ И все впустую. Оказалось, что порядок есть, а вот дел-то никаких серьезных не наблюдается. Жил ≈ и как будто не жил. Все, за что ни возьмешься, не имеет никакого значения. Пустые хлопоты.
Или Жорик, типичный биндюжник, правда, не из Одессы, а из Бишкека. Приехав в Германию, «он настоял на исследовании со всех сторон своего желудка, поскольку после литра крепких спиртных напитков у него начиналась невыносимая изжога, икота и лицо краснело до неприличия». Непорядок. Как гласит поговорка, у некоторых жемчуг мелкий┘
Совершенно не нужны эти люди. О них не пишут Пелевин и Солженицын. Сорокин и Зайончковский. Орхан Памук и Перес-Реверте. А вот Хургин пишет. И тем самым дает им шанс на маленькую потную вечность. И нам тоже дает надежду, потому что мы мало чем от них отличаемся.
***
В том же февральском номере «Октября» ≈ стихи Алексея Цветкова и Михаила Генделева, рассказ Асара Эппеля «Дурочка и грех» и новый роман Василия Аксенова «Редкие земли». О нем ≈ ни слова. Аксенова похвалят и без меня. И не просто похвалят: распиарят во все горло, сочтут неподражаемо актуальным, найдут редкостные художественные достоинства. Мне это, как ни старался, не удалось.
