Елена Станиславская
Ольга Покровская. Рад, почти счастлив┘: Роман. – М.: Литературная учеба, 2009. – 320 с.
«Где тонко, там и рвется», – гласит народная мудрость. Но к роману Ольги Покровской она вовсе не применима. «Где тонко, там крепче и держится», – примерно так получается у Покровской. Повествование ее изящно, очень тонко. Она даже не акварельку рисует (хотя обложка навевает именно такую ассоциацию), она словно бы дышит на стекло и пальцем пишет по следу собственного дыхания. А держится написанное вопреки всему крепко.
Главный герой романа – Иван. Это он – «рад, почти счастлив». Иван – авторская хитрость, пусть и не специальная, непросчитанная. Поругаешь такого персонажа – и как будто признаешься в собственной жестокости, в неприятии людей добросердечных, в антипатии, наконец, к интеллигенции, а то и к людям «не от мира сего». Похвалишь же – намекнешь на свою бездеятельность и мягкотелость. Что же остается? Остается лишь пожалеть его – без унижения, по-хорошему пожалеть. Автор и сам частенько жалеет своего героя, говорит: «К сожалению, то-то и то-то┘» Отсюда же вытекает ответ на подспудно встающий вопрос: почему почти счастлив? Да просто потому, что достойный жалости человек – человек не счастливый. К тому же счастье – это всегда для себя. А для себя Ивану хватает и радости. В радости меньше эгоизма, а сама она – мягкий свет, озаряющий жизнь. Даже одиночество можно побороть радостью и участием (которое, к слову, может выражаться и невмешательством). «Разве одинок человек, – пишет Покровская, – у которого полное сердце стариков и детей и которого случайный попутчик спрашивает о вермишели».
По совести сказать, все персонажи романа достойны этой хорошей жалости: все ивановы родственники, его крестник Костя, друг Андрей, соседка Оля, девушка Маша. У каждого – своя беда. У бабушки с дедушкой – старость, у мамы – тоска от разлуки с ее мужем, отцом Ивана, у Андрея – парад влюбленностей и разочарований. Они все хотят чего-то, к чему-то стремятся, крутятся хороводом вокруг Ивана – а он, вытянув руки, пытается их остановить: чтобы отдышались, осмотрелись, почувствовали красоту, попили чаю. Для них, погруженных во «всемирную суету», проблемой становится даже альтруизм. Так, персонаж Фолькер, как выросший и вдруг разбогатевший Холден Колфилд, мечтает «ловить детей над пропастью во ржи»: он запускает проект, призванный объединить молодежь. Дело благодаря энтузиазму, недосыпу и алкоголю горит, спорится и, естественно, не приносит никаких плодов. А ведь истинным «ловцом», если приглядеться, оказывается Иван. Держит бабушку с дедушкой над пропастью смерти, маму – над пропастью отчаяния и одиночества, Костю – над пропастью безрассудности, самолюбия и жестокости┘ Даже Фолькера Иван пытается ухватить за фалду – предлагает спасаться от психоза посредством гитары. Вот только непонятно, удается ему или нет: роман заканчивается.
Времена года, природа, звери живут наравне с людьми – и если не дают четкого объяснения происходящему, то по крайней мере раздвигают рамки понимания. Так, думая о проблемах мамы и жизненных переворотах Андрея, Иван приходит к неожиданному параллелизму: «Его друг, как и мама, еще очень молод. Дрейфуют материки, из подводных вулканов рождаются острова».
Удачным словом автор объединяет всех своих героев и героинь. Слово это – сиротство. Каждый из них – сирота, непримиримый или мирящийся со своим «злым» или «добрым» сиротством. И не жизнь у них вовсе, а житье-бытье, в котором и житие, и бытие, но не жизнь в обычном (и нормальном) понимании этого слова. На вопрос же «Как быть?» – можно лишь с горькой улыбкой и при этом совершенно серьезно ответить: «Радоваться».
Не жирное, избыточное блаженство, но ветер счастья – вот что нужно тонкой душе. Так говорит нам Ольга Покровская. Ибо – если уж совсем по-простому – что дарит больше радости и удовольствия: аромат пекущегося пирога, затворенного материнской рукой, или кусок какого-нибудь «штруделя-с-марципанами» из дорогого ресторана? Каждому, конечно, свое – и каждый сам для себя выбирает. Только нужно помнить о том, что радость нельзя вызвать искусственно – она либо приходит, либо не приходит. Иногда же «надежда на будущую радость – тоже радость». Она разлита в воздухе, живет в глазах наших близких, может быть спрятана между вязальными спицами, может звучать в струнах гитары. Вся книга Ольги Покровской – о радости, почти о счастье. Но нет в ней формул и рецептов. Жить «не разгадывая тайн, но любуясь»; жить в единении с миром, как живет самый последний жучок – не рецепт для всех, не рекомендация по спасению, а судьба какого-нибудь отдельно взятого Ивана, по которому никогда до конца не поймешь, кто он: Иванушка-дурачок или Иван-царевич. Задача же у всех – такая же, как у юного Кости: найти свой путь, нащупать почву под ногами и идти. И только помнить о радости, о том, что она есть.
