Юрий Корнейчук
Ида Йессен. Азбучная история. (Ida Jessen. ABC.) – М.: Текст, 2009. – 220 с.
Жил-был мужчина по имени Йоаким. Жил хорошо, но с годами все больше и больше чувствовал в себе бездну. И точно знал, что вытащить его из бездны может только женщина. То есть у добропорядочного работяги Йоакима обострился инстинкт создания семьи. Понятно, что слово «работяга» в Скандинавии и вообще в Европе означает не совсем то же, что в России: офисная работа, хорошие деньги, квартира, загородный дом. Итак, семейный инстинкт обострился. Сам Йоаким, отметим, не отдает себе этом отчета. Зато все механизмы его психологии прекрасно видит автор, но по имени их не называет, а лишь обозначает для нас внешние признаки: почувствовал бездну, забоялся смерти, устал от случайных связей. «Понятно», – думаем мы и ждем счастья вместе с Йоакимом.
Однажды на вечеринке ему скромно, но неприкрыто навязывает свое знакомство женщина по имени Сюзанна. Оказавшись у него дома, она на половине фразы ведет его в его собственную спальню.
При всей азбучной простоте этой истории начало написано так, что действует, как ловушка, и это сильный аргумент в пользу психологической достоверности романа: можно сколько угодно повторять потом, что Йоаким должен был сразу предвидеть развитие событий, но повторять это как-то совестно. Сам же наивно радовался за собрата, жизнь которого на глазах превращается в сказку.
Превращается, да не превратится. Светлая увертюра заканчивается, и до самых финальных аккордов перед нами разворачивается во всей своей полифонической красоте кошмар для мужчины с оркестром. Скромно аранжированный, с уже испытанными мелодическими ходами, но живой, яркий, убедительный. Еще какой убедительный.
 От жены-стервы так просто не сбежишь! Бартоломео Эстебан Мурильо. Иосиф и жена Потифара. 1640–1645. Государственный музей, Кассел |
Сочетание грубой стервы и тонкого, но простодушного интеллигента – вещь, конечно, страшная. Строятся такие отношения на культивации чувства вины. Делается это так: «Мне просто хочется, чтобы тебе было хорошо». – «Вот-вот, ведь тогда ты избавишься от проблем, так? А еще тебе хочется, чтобы я родила сына!» Йоаким растерялся, не в силах уследить за ходом ее мысли. «При чем тут это?» – спросил он. Сюзанна злобно глянула на него и ледяным тоном процедила: «Ну что? Не отопрешься!» – «Конечно, я хочу сына. Или дочку. Просто хочу ребенка». – «Ха-ха! – издевательски хохотнула Сюзанна. – Ха-ха-ха! Прямо как настоящий фашист заговорил: мой сын, моя дочь. А между прочим, беременна-то я». – «Я вовсе не подвергаю сомнению┘» – начал он. Но она сразу же перебила: «Мне по барабану, сомневаешься ты или не сомневаешься. И вообще могу сказать тебе только одно, а именно: в некоторых странах беременность приравнена к работе на полный рабочий день. Как тебе такое?»
И так далее, и так далее, и так далее. Напоминает партию в шахматы из «Ну, погоди!»: Волк, не вникая в тонкости, сбивает фигуры щелчками, целясь Зайцу в нос. Тактика женщины в приведенном диалоге проста: обвинять мужчину во всем окромя погоды, самой же непрерывно защищаться от выдуманных нападок. На челе интеллигента сомнение в своей правоте выжжено, как несмываемое клеймо – особенно в правоте перед женщиной. Получается, что он, во-первых, ведет себя как свинья, во-вторых, сам же тиранит женщину моралью. Если же она переходит к открытому хамству («Мне по барабану┘» и т.д.), интеллигент понимает, что довел это хрупкое существо до настоящей истерики, и всерьез пугается. Чувство вины захлестывает его с головой, попадает за шиворот, в рукава и ниже, что особенно ему тяжко. Он хотя и интеллигент, но все-таки мужчина.
Кстати, после этого диалога Сюзанна выгнала Йоакима из дома, и он ушел к себе. Ночью она позвонила ему и стала возвращать в лоно семьи. Возвращала характерно:
«Без тебя все разваливается, даже малыш мне без разницы. Я больше не хочу жить». – «Перестань, Сюзанна». – «Лучше мне умереть». – «Сюзанна». – «Умереть, – шептала она. – Умереть, умереть, умереть».
Интересно вот что: какую позицию занимает сама Йессен? Пишут, что в «ABC» во всем виновата женщина. Будем логичны: этот реалистически-психологический роман хорош в своем жанре, то есть в нем, грубо говоря, все, как в жизни. Но в жизни не бывает виноват кто-то один. С моральной точки зрения, конечно, бывает – изредка, – но, если оценивать происходящее «по уму», получается, что глупят всегда оба. С христианской точки зрения Йоаким, возможно, и прав, «подставляя вторую щеку» (эту фразу я вычитал в одной из рецензий на роман), но мы не можем не замечать, что это не его осознанный выбор: причиной его смирения служит не зоркость, а слепота, не сила, а слабость. Не буду здесь доказывать, что роман вообще не имеет смысла рассматривать с метафизической точки зрения, он не про это.
Ида Йессен сделала цельный, убедительный мужской кошмар. В нем есть четкая, законченная система образов. Умный, но наивный мужчина. Истеричная, но стервозная женщина. Дети, которых она забирает себе и умело настраивает против отца. Его квартира, которая из спокойной берлоги превращается в сумасшедший дом. И – гостиница, где мужчина может, наврав что-нибудь жене, на день-другой просто остаться один – блаженство! Кстати, не изменял он ей ни разу. И в конце романа, освободившись от жены, по сути, лишившись своего ребенка, он уходит с работы и решает открыть свою собственную маленькую гостиницу. Потерянный, разочарованный Йоаким построил себе крохотный рай, ориентируясь на самые лучшие, самые спокойные дни своей семейной жизни: теперь он всегда в гостинице и всегда один.
И если вам когда-нибудь без всякой жалости давили на жалость, хамили и при этом оставляли виноватым, если близкий человек, добрый и нежный, надевал шипящую, ворчащую маску, и оказывалось, что это – лицо, то в этом букваре найдется и ваш растерянный портрет на фоне ночного дождливого бульвара.
