Алексей Цветков
Машина упразднения всего...
Фото Михаила Бойко
Какова первая проблема только что возникшего человека? Непостоянство удовольствия. Реакция на эту проблему – крик. Когда мы родились, то сразу закричали, потеряв наше жидкое удовольствие, нам стало в нем слишком тесно, но мы чувствуем, что нас выгнали неизвестно куда. Утешительным призом, последней связью с утраченным раем являются молоко и ласка. Потом остается только ласка, а молоко становится символическим. Мы продолжаем кричать всю жизнь, но учимся делать это молча.
Скоро появляется отец или кто-то в его роли. Отец делает порядок. Он похититель и выдаватель удовольствия в обмен на нормативное поведение. Этот режим получения, пауз и наказаний в виде лишения удовольствия и есть порядок. Все институции и учреждения составляют этого вечного отца. Это и есть наша цивилизация. Попытка решить проблему отцовской власти – основное топливо человечьего поведения в любом возрасте.
Как молоко становится символическим? Первая реакция на невозможность всегда иметь удовольствие – внутренняя, мы вытесняем свое желание, забываем его, выражаем его иносказательно, через другие образы. Так наш крик, изменившись, образует культуру.
Как молоко из поколения в поколение формирует элиту и власть? Вторая реакция на невозможность постоянного молока – внешняя, мы начинаем конкурировать с отцом и остальными «высшими силами», стремимся с ними совпасть или занять их место. Так наш крик воспроизводит иерархию. Повторим: вытеснение любви к молоку дает культуру, язык, текст, мир символов и знаков. Любой древний собор или прекрасное стихотворение – всего лишь попытка назвать удовольствие новым именем, чтобы забыть о нем, свыкнуться с его строгой дозировкой. Конкуренция с отцом дает экономику и политику, мир действий. Любое государство или валюта – всего лишь попытка заменить отца или кто там у вас был в роли дозатора? Именно умение строить два этих обходных маневра: назвать молоко иначе и занять место отца, повторив его, и отличает нас от животных. Значит ли это, что человек объяснен? Нет, объяснен его механизм, нам понятно, как он работает.
Молоко, висящее у вас в шкафу. Молоко, разлитое на тысячи страниц. Молоко гербов и брендов. Молоко на банковских счетах и в правительственных решениях. Молоко, разделяемое ударами аукционных молотков и милицейских дубинок. Везде оно ускользает, молоко только кажется, остается символическим, как во сне, когда пьешь, а жажда не проходит. Не дает ожидаемого счастья. О чем говорят религии? Они пытаются примирить вас с отсутствием молока. «Бог терпел и нам велел» – у христиан. «Освободись от желаний, и не будет страданий» – у буддистов. «Докажи сначала, что ты достоин вечного удовольствия» – в исламе. «Бог просто проверяет всех, чтобы выбрать самых достойных» – в иудаизме.
Что предлагает вам учение? Океан молока без всяких ограничений. Кратчайший путь к берегу белого океана. У нас вы получите карту и пароль доступа. Зачем? Чтобы, оказавшись на берегу, вы узнали, кто живет в глубине. Чтобы впервые в жизни вы перестали кричать, узнав главное: источник удовольствия, его суть – небытие. Что означает слово «молоко»?
* * *
Долгое время ваших родителей учили, что религия рождается в человеке от слабости и невозможности изменить погоду, власть, свою жизнь, окружающих, прошлое, будущее. Но это не значит, что Создателя нет, а как раз, наоборот, означает, что есть кто-то, запустивший игру, и твоя роль в ней очень ограниченна. Абсолютное начало. Вся история людей, и история религий в том числе, есть попытка достать до Бога, то есть выйти за пределы отведенного нам места. Это стремление и отличает человека от прочих живых существ. Наша уникальность состоит в том, что мы, во-первых, знаем, что мы не боги. И, во-вторых, не согласны с этим мириться. Такими живыми парадоксами нас задумал Создатель. Для чего? Для осуществления важнейшей миссии, которая поручена человеку. Эта миссия сформулирована во всех эзотерических учениях, и она проста – полная отмена реальности. Человек может и должен стать равным Создателю только однажды, если превратит в ничто все его творения и самого себя, вернет ситуацию к тому моменту, когда ничего нигде не существовало. Бог создал нас как инструмент для этой уникальной работы. Ради этого мы перестали быть пещерными дикарями и начали цивилизацию–культуру–технологию. Поэтому всякий верующий человек – это несогласный со своей слабостью и ее следствиями. И поэтому мы верим в прогресс. Прогресс – это единственный способ создать в будущем машину по упразднению всего. Мы не можем себе ее представить, ибо она появится не завтра. Все современные технологии, оружие – это просто китайские воздушные змеи, а нужен настоящий аэроплан. Машина отмены не может быть оружием – упразднение всего не устроит ни одну армию, а значит, машина появится в мире, где будет решен вопрос войн. Поэтому нам близки антивоенные настроения. Машина отмены не может быть востребована рынком – упразднение всего не устроит ни одну из корпораций, поэтому машина возникнет только после исчезновения рыночного строя в новом и более совершенном обществе. Прогресс не бесконечен – бесконечен только Создатель, и у прогресса есть вполне конкретная цель – доразвить общество до технологии устранения всякой реальности и выполнить эту уборку. Шахид, взрывающий себя на автобусной остановке или входящий в офисный небоскреб на самолете, вообще любой религиозный самоубийца, включая Христа, добровольно взошедшего на крест, – это просто напоминание о нашей миссии, афиша того, что должно быть и будет сделано. Создатель дважды оказывается в одиночестве – до сотворения реальности и после ее исчезновения. Человек – это мост между двумя одиночествами Создателя. Религия – это знание человека о том, что он мост. Собственно, «релихио» и означает «связь». Пока мы находимся на очень робкой стадии признания того, что цифровой бит благороднее грубого атома и живой клетки. Общество должно стать настолько совершенным, чтобы отказаться и от себя, и от мира. Наша любовь к другому человеку – это преклонение перед существом, потенциально способным выключить этот мир и вернуть Создателю его одиночество. Любовь к человеку, и абстрактная, и эротическая, – это всегда любовь к самому интересному инструменту Бога. Нам нужно общество всеобщей любви и творчества. Только так можно убрать все.
