Сергей Мирошкин Куда ни глянь – повсюду с безжалостной остротой стоит проблема подлинности. Копии, подделки и дубликаты заполонили все культурное пространство. И если статуи, картины или гравюры еще как-то худо-бедно сохраняются в музейных условиях при оптимальной температуре, правильном освещении и регулируемой влажности, то с некоторыми памятниками архитектуры или городской скульптуры просто беда. Они, несчастные, стоят веками под открытым небом, продуваемые ветрами и омываемые дождями – где тут сохранить 100-процентную подлинность? А ведь многие из этих зданий, мостов, станций метро еще и весьма активно эксплуатируются: по ним ходят люди, ездят поезда, машины. Обветшавшие фрагменты конструкции и декора требуют реставрации, а то и замены. В результате город постепенно превращается в музей новоделов, многие из которых, кстати, в путеводителях (адресованных «широкому кругу читателей») преподносятся как подлинные шедевры былых веков.
Вопрос подлинности памятников – сложный, едва ли не философский. Вот, к примеру, существует краеведческий штамп – «древние кремлевские стены». А если подойти к этой стене и просветить ее каким-нибудь волшебным рентгеном – сколько вы там увидите по-настоящему древних кирпичей? Да пожалуй, ни одного. Ну, разве что в фундаменте. Все потому, что стену много раз перекладывали заново. Конечно, это все делалось по историческим образцам, корректно и бережно, скажут ученые-реставраторы. Но, строго говоря, это уже не вполне подлинник конца ХV века.
О степени подлинности-неподлинности некоторых известных церквей и соборов даже и говорить не приходится: иные из них за 300–400 лет существования столько раз перестраивались, подновлялись и облагораживались, что уже от первоначального облика почти ничего и не осталось. Особенно если учесть, что до середины ХIХ века ни о какой научной археологической реставрации никто в России и слыхом не слыхивал.
В любом дворце или особняке, приспосабливаемом для современного использования, нужно устанавливать обогревательные батареи, прокладывать водопроводные трубы и оптоволоконные кабели, штробить (есть такой термин) стены под электропроводку. Начиненный всеми этими радостями евроремонта памятник теряет какую-то толику своей подлинности. Ведь электрики да водопроводчики сверлят старинный кирпич, вскрывают оригинальную кладку, облицовку, штукатурку, кровлю и прочее. Никаких розеток и выключателей этот дворец по первоначальному проекту Матвея Казакова не предусматривал. А любая модернизация есть локальная утрата аутентичности.
Вот и получается, что история переделок и перестроек некоторых архитектурных памятников со всеми напластованиями стилей, эпох и авторских почерков, не менее увлекательна, чем, скажем, текстологическая судьба какого-нибудь древнего летописного манускрипта, в который каждый безымянный переписчик вносил что-то свое, участвуя фактически в создании коллективного труда.
