Мой первый мужик

Здесь были Ваня и Жора...
Фото Александра Курбатова.

Работой это точно не назовешь. Потрошек вкратце объяснил мне, что делать, и познакомил со своими корешами под ларьком на станции метро «Святошино». Его кореша были на одно лицо. В натянутых вязаных шапках-пидарках, их глазки быстро бегали, а руки все время что-то крутили. Причем они переступали с места на место и постоянно оглядывались.

Первый мужик в моей жизни был пьяным и огромным. В руках он нес кожаную сумку и часто спотыкался. Мы увязались за ним и, к нашему счастью, он, видимо, решив сократить путь домой, пошел темным узким переулком. Потрошек никогда не дрался. Он стоял на шухере. Профессия не менее важная. Сравнимая с ролью голкипера в футболе. Ваня, Жора и я должны напасть на мужика и ошарашить его. Я спрятал очки в футляр. Засунул футляр в карман. Скрываясь за углами домов и фонарными столбами, мы преследовали жертву. И на темной стороне узкой улочки мужик наконец остановился, чтоб прикурить. Спички и пачка сигарет выпадали у него из рук. В широкополом пальто и в кепке он раскачивался. Его заносило из стороны в сторону.

– Очень нажрался, – сказал мне Жора. Снег валил еще гуще. Все замело.

– Очень хорошо, – сказал Ваня.

Мы подбежали к мужику. В руках у меня была большая палка, похожая на бейсбольную биту. Я замахнулся и со всей силы врезал мужику по затылку. Кепка улетела в снег. Мужик молча повернулся. Его удивленные пьяные глаза уставились на меня. Кожаная сумка выпала из рук. Сначала я отступил, подумав, что удар на мужика не произвел никакого эффекта. Но секундой позже он рухнул в снег. Подбежали Ваня с Жорой, и мы втроем оттащили тело за угол дома, где нас никто не мог заметить. Вдалеке показался Потрошек.

Подойдя к нам, он сказал:

– Хорошо малой сработал, молодец, Олег.

Обыскав мужика, мы выудили кошелек из внутреннего кармана, сняли часы, золотую цепочку и забрали два мобильника. Потрошек взял кожаную сумку. Опустив головы, сквозь плотную завесу снега мы пошли на квартиру делить добычу у Вани. Ваня жил с престарелой бабушкой, которая, по его словам, вообще ни *уя дупля не отбивает, что творится вокруг, вообще ни *уя!

В теплой Ваниной комнате мы вывалили добычу на ковер. И сидя на корточках, разглядывали, подобно пиратам, награбленное добро.

– Часы, золотую цепочку и один мобильник отдадим Олегу, – сказал Потрошек. – Это он завалил мужика. Справедливо?

Жора и Ваня утвердительно кивнули. В этот момент зашла бабушка. Крупная старая женщина в халате и с легкой сумасшедшинкой в глазах.

– Суп будете, ребята? – спросила она и уставилась на ковер.

– Баба Клава, иди на *уй! – обиженно сказал Ваня и подхватился закрыть за ней дверь. Баба Клава подперла носком ноги дверь и спросила:

– А что это у вас, ребята?

– Иди на *уй, баба Клава, не хотим мы супа! – рассерженно сказал Ваня.

– А я хочу! – сказал я.

– Правильно, суп – гороховый! – весело сказала баба Клава и ушла.

– Что в сумке? – спросил Жора. – Открывай сумку...

Потрошек отстегнул застежки кожаной сумки, и при виде содержимого мы замерли. Там лежал огромный нож, напоминавший мачете, и пачка долларов. Пересчитав баксы, Потрошек поднял голову и прошептал:

– Восемьсот баксов, ё-моё. – Ваня присвистнул.

Мы закурили по синему «Честеру».

– На мясника нарвались, что ли?.. – спросил я.

– ...или на убийцу, – ответил Жора.

Ночью мне снилось, что приехала милиция и возле калитки парни в фуражках допрашивают отца. Ничего не случилось. Проснувшись, я пошел помочиться, баба Дуся жарила сырники, пила чай с молоком, а на удивление трезвый папаша сидел на треножном табурете в подавленном настроении и курил.

– Вчера Тоха насмерть замерз в переулке... – сказал он бабе Дусе.

– Да ты что, – ответила она, – кто таков?

– Одноклассник мой, мясником работал, царство ему небесное... – Папаша чуть не плакал. Я подслушивал разговор, засунув ухо в банку у стенки туалета.

– А чего?

– Говорят, был жутко пьян и, мол, шел, поскользнулся. Личных вещей при досмотре не обнаружено. Говорят еще, что следы побоев есть.

– Вот время настало, – сказала баба Дуся, – а как раньше хорошо было, при Советском Союзе хоть в два ночи на улицу выйди – безопасность, а в ресторан сходить – два рубля. Помню, мы с Людой...

– Да заглохни уже, зае*ала со своим Союзом, – огрызнулся папаша.

– Все. Время прошло, тю-тю.

Тишина. Помочившись, я прошел на кухню, налил заварки из чайничка и съел два сырника со сметаной. Папаша угрюмо смотрел на ссадину у меня на щеке.

– Ну как, заживает? – спросил он.

– Ага, – ответил я. – Спасибо...

– А будешь знать как дрочить! – внезапно вспыхнул он.

– Буду, – ответил я и покраснел. Чуть что, какая неловкая ситуация, и краска сразу приливает к лицу. Как бороться с этим?

Баба Дуся молчала возле плиты.