Сергей Шикарев
Грэй Ф. Грин. Кетополис. Книга 1. Киты и броненосцы.
– М.: Астрель, 2012. – 736 с.
В 1987 году музыкант Пол Уинтер выпустил альбом с записью песен горбатых китов в сопровождении своей музыки и стихов, декламируемых актером Леонардом Нимоем – Споком из сериала «Звездный путь». Схожий по эклектичности и амбициозности замысел претворили в жизнь авторы, скрывшиеся за псевдонимом «Грэй Ф. Грин».
Мистификация вышла двусмысленной. Литературные прятки – давний элемент сочинительства. Вспомним Ромена Гари, оставившего всех с носом, а себя со второй (неслыханное дело!) Гонкуровской премией. И поэмы Оссиана, приписаные легендарному кельтскому барду, но сочиненные в XVIII веке. Но в отличие от предшественников Грэй Ф. Грин присовокупил к вымышленной биографии фиктивные коммерческие успехи, объявив книгу культовой, а число ее поклонников миллионным. Игра превратилась в рекламный трюк.
Таково следствие общего замысла создателей книги – скорее напористо залихватского, чем деликатно тонкого. Впрочем, их настоящие имена в тени оставались недолго.
Между тем стесняться им нечего: перед читателем этапный, знаковый текст группы авторов нового поколения. Роман констатирует: «цветная волна» (самое молодое поколение российских фантастов) вышла на проектную мощность.
Авторы «Кетополиса» использовали две популярные темы: мегаполис как локацию и паротехнологии как интригующий интерьер для сюжетного действа. Загадочный Канцлер, сумасшедший Вивисектор, китовая угроза, плетельщицы и «переделанные», актрисы и гангстеры – повествование живо, колоритно и вкусно.
Самой вкусной частью «Кетополиса» стала повесть Ивана Наумова «Прощание с Баклавским». На ее фоне остальные фрагменты - как рыбки, плавающие около горбатого кита. В фантастике редко встречаются столь изящные по стилю и слогу тексты.
Разница в уровне исполнения фрагментов «Кетополиса» свидетельствует: Наумов – писатель старшего (и по мыслям, и по литературному мастерству) поколения. С «цветной волной» его объединяют лишь обложки да время появления публикаций.
 Киты не всегда оказываются тем, чем кажутся. «Выбрасывающий воду кит и горбатый кит, или морская свинья». Рисунок из книги швейцарского ученого Конрада Геснера Fischbuch, 1598 |
А вот общность остальных авторов (среди них – Бортникова, Врочек, Дубровин, Колодан, Федина, Шаинян) несомненна. Она заключается не в преемственности по отношению к волне предыдущей; такой взаимосвязи – ни идеологической, ни тематической, ни стилистической – не наблюдается. Их сближает хорошее знание англо-американской фантастики и едва ли не буквальное следование ее канонам. С такой точки зрения роман оценивается совсем иначе. Множество фрагментов, на которые распадается и которые образуют текст, приобретают узнаваемые очертания.
«Документальные» вставки в художественный текст как прием был введен в литературу еще в начале ХХ века Джоном Дос Пассосом и инсталлирован в фантастику, как считают некоторые исследователи, Джоном Браннером в романе «Всем стоять на Занзибаре». К началу века XXI «новомодные» веяния докатились и до наших палестин. Прием был успешно освоен; складывается даже впечатление, что в романе над ним трудились дос... трес... кватро(!) пассосов.
Экзерсисы Вивисектора, а равно и мрачная, декадентская атмосфера «Кетополиса» напоминает произведения Джеффа Вандермеера, описывающие загадочные города Венисс и Амбре. Фигурирующие в романе «переделанные» – точная калька, вплоть до термина, тех «переделанных», что действуют в нью-кробюзонском цикле Чайны Мьевиля.
Подобное ощущение дежавю будет возникать у читателя и в дальнейшем. Не случайно отзывы на книгу пестрят названиями, вспоминающимися при прочтении.
Безусловно, речь не идет о той степени заимствования, которая считалась бы неприличной, но столь же неприличным будет и не заметить, что «Кетополис» является текстом, изготовленным по чужим лекалам.
Таким замысловатым образом бывшее частью мистификации представление о том, что «Кетополис» является пересказом оригинального текста, становится реальностью. Хотя и не так, как хотелось бы его авторам. В одном из советских мультфильмов подобная коллизия описывалась замечательной фразой «И откуда в Воронеже африканские названия?».
Усугубляет ситуацию тот факт, что заимствование коснулось лишь внешних форм. Например, отображение тех же «переделанных» у Мьевиля является гротескной иллюстрацией эксплуатации трудового класса и служит инструментом острой социальной критики, а их функция в «Кетополисе» сводится к созданию общего антуража.
Главной особенностью этапного текста «цветной волны» стало освоение, пусть и уверенное, локаций, атрибутов и приемов, привнесенных в фантастику другими авторами.
Но, как учат восточные мудрецы, за повторением формы приходит понимание содержания. Можно надеяться на то, что следующий роман решит задачу, в популярных экономических терминах формулируемую как «догоняющая модернизация», и будет более самобытным и как минимум столь же интересным. Ну, а пока…
Киты выбросились на берег и разделаны на мясо и ворвань. Над побережьем негромко звучит печальная музыка Морриконе. Мистер Спок в недоумении безмолвствует.
