Анна Степанова
Анатолий Эфрос. «Чайка». Киносценарий. Статьи. Записи репетиций. /Сост. Н.Скегина.
– СПб.: Балтийские сезоны, 2010. – 528 с.
Анатолий Эфрос. «Три сестры».
– СПб.: Балтийские сезоны, 2011. - 736 с.
Свидетельствую: репетиции Анатолия Эфроса любил не только он сам и его артисты (одна из лучших театральных книг, написанная этим великим режиссером, так и называется «Репетиция – любовь моя»). Студенткой в полном счастье с открытом ртом и круглыми глазами я наблюдала за этим магическим процессом, от восторга не сообразив, что можно его записать. Тогда еще не было диктофонов, маленьких камер, но были удивительные люди, понимавшие значимость происходящего: Пляцковская, Сидорина, Горфункель, Халиф. Они-то и записывали эфросовские репетиции в темном зале, раскрыв на коленях тетрадки и проживая все вместе с участниками будущего спектакля.
Записывала кусочки репетиций, обсуждений спектаклей и тогдашний завлит Театра на Малой Бронной Нонна Скегина, которая после смерти режиссера стала председателем комиссии по творческому наследию Эфроса, систематизатором его обширного архива, хранящегося в семье Дмитрия и Инны Крымовых. Она по-прежнему в свои восемьдесят лет остается неутомимым собирателем новых материалов о судьбе и творчестве Анатолия Васильевича. Именно Нонна Михайловна подготовила к публикации многотомники Эфроса и Наталии Крымовой. Это она выпустила еще в 1991 году первый скромный эфросовский библиографический сборник, а в прошлом году – уже фундаментальный аннотированный библиографический указатель «Режиссер Анатолий Эфрос: Жизнь и творчество» с 3480 записями, охватывающий все материалы с 1950 по 2010 год. И вот теперь с появлением тома «Чайки» и двухтомника «Три сестры» Нонна Скегина начала осуществлять маcштабный, ею и придуманный проект по изданию сохранившихся записей репетиций Анатолия Эфроса и всего, что им сопутствовало. Читать это невероятно увлекательно.
 Хрестоматийный Эфрос. Фото Михаила Гутермана |
Десять школьных тетрадок с сохранившимся в семейном архиве киносценарием Эфроса по чеховской «Чайке» датированы 1962 годом. Замысел будущего фильма неуловимо напоминает чем-то позднюю эфросовскую картину «В четверг и больше никогда» – изысканный, кружевной, с мягким финалом, когда Костя не стреляется вовсе, а ласково обнимает Нину, и она «говорит задумчиво, почти беззвучно: «Я чайка... Не то. Я актриса. Ну да». Но картину внезапно исключают из плана производства, а Иван Пырьев безрезультатно пытается за нее бороться, как свидетельствуют опубликованные впервые документы. С тех пор Эфрос продолжает говорить и думать о своей уже театральной «Чайке», которая постепенно превращается на репетициях в острый, парадоксальный, до болезненности нервный спектакль, где все пропущено через Треплева. Записи этих репетиций навевают невольные ассоциации с нынешней бутусовской «Чайкой». Вот только выпущенный в 1966 году спектакль через год был снят с афиши Театра им. Ленинского комсомола вместе с тогдашним главным его режиссером Анатолием Эфросом.
«Резче! Острее! – кричит Эфрос артистам на репетициях «Трех сестер» уже в Театре на Малой Бронной. – И надо играть, как в «Носорогах» Ионеско, – не бытово». Он ищет мучительные смыслы, отвергая мхатовскую традицию и «мелкие интеллигентские переживания», он искореняет «соплинку, сентиментальность, размагниченность и грусть», он укрупняет персонажей, наделяя их поразительной трагической стойкостью. На страницах первого тома эфросовских «Трех сестер» рождается странный для тех соцреалистических лет спектакль, который бы сделал честь нашей современной сцене. А второй том через письма друзей и просто зрителей, через разноголосые рецензии, через стенограммы обсуждений и министерские бумаги рассказывает тяжкую историю о том, как в 1967 году подло убивали и изгоняли «Трех сестер» Эфроса с советских театральных подмостков.
Эфросовские репетиции даже в записи заставляют сопоставить минувшие и нынешние времена, подумать о вечности и честнее взглянуть и на свой собственный мир.
