Андрей Сергеев  |
| Альфред Розенберг.
Политический дневник / Пер. с нем. С. Визигиной, И. Петрова. – М.: Фонд «Историческая память», АК «Русская книга», 2015. – 448 с. |
Дневниковые записи одного из главных нацистских преступников, рейхсминистра восточных оккупированных территорий Альфреда Розенберга (1893–1946) относятся к числу самых ценных источников личного характера по истории высшего руководства гитлеровской Германии.
А как же сочинения других его единоизуверцев: дневники Йозефа Геббельса или написанные в ходе Нюрнбергского процесса воспоминания Иоахима Риббентропа и Вильгельма Кейтеля, может возразить читатель. В отличие от текстов Розенберга, дневники Геббельса несли печать самоцензуры. Он их даже не писал, а надиктовывал стенографистке – для будущей «официальной» истории. А Розенберг прямо признавался, что не может доверять свои мысли секретарше. У Кейтеля же и Риббентропа были не дневники, а написанные по горячим следам воспоминания, которые так и остались незавершенными, а в случае с Риббентропом еще и созданные в состоянии депрессии.
Настоящее издание охватывает период от 14 мая 1934 года до 3 декабря 1944-го, то есть практически всю историю национал-социалистического режима. Это не полный текст, но и в таком виде он фиксирует все реперные точки, которые описал Розенберг, порой добавляя красочные детали к уже известным сюжетам, порой видоизменяя привычные представления о событиях. И здесь нельзя не отметить работу автора вводной статьи и одного из комментаторов розенберговского текста историка Игоря Петрова (Мюнхен), поясняющего многие коллизии.
Так, касаясь «ночи длинных ножей» (1934), в ходе которой Гитлер уничтожил руководство оппозиционного ему СА – военизированных отрядов НСДАП во главе с Эрнстом Ремом, Розенберг описывает арест последнего следующим образом: «Фюрер поехал в Висзее в сопровождении отряда СС и деликатно постучал в дверь Рема. «Известия из Мюнхена», – сказал он, изменив голос. «Входи! – крикнул Рем воображаемому ординарцу, – дверь же не заперта». Гитлер рванул на себя дверь, бросился к лежащему на кровати Рему, схватил его за горло и закричал: «Вы арестованы, свинья!» И передал предателя эсэсовцам. Рем сначала отказался одеваться. Тогда эсэсовцы швырнули его тряпки в лицо, после чего тот соблаговолил их натянуть».
Или сюжет, связанный с оценкой пакта 1939 года. Известна фраза Риббентропа, что тогда в Москве он чувствовал себя словно среди старых соратников по гитлеровской партии. Розенберг желчно возмущался: «Это самое возмутительное оскорбление, которое только могло быть нанесено национал-социализму. То, что Риббентроп ничего не понимает ни в большевизме, ни в национал-социализме, было ясно всегда. Но то, что он настолько ограничен, чтобы демонстрировать это открыто, показывает, что за типаж выступает представителем фюрера в непростой исторической ситуации».
Интересна политика рейхсминистра в отношении оккупированных территорий, естественно, тоже отраженная в дневнике. В ходе планируемого расчленения СССР на отдельные страны (Украина, Белоруссия, Туркестан, Россия, страны Прибалтики) Розенбергом предполагалось дифференцированное отношение к последним. Если для Украины предполагался режим достаточно мягкий – широкая культурная автономия, вплоть до сохранения Киевского университета (напомню, в Польше вузы были закрыты) и одновременно выдворение «в больших масштабах всех нежелательных слоев населения на московитскую территорию», то Россия обрекалась на «широкую экономическую эксплуатацию». Розенберг считал, что лучше сделать часть союзниками – классический вариант формулы «разделяй и властвуй». При этом, несмотря на столь русофобскую политику (а ведь он родом из России!), с отдельными эмигрантами рейхсминистр поддерживал нормальные, зачастую дружеские отношения. Например, с генерал-майором Василием Бискупским, возглавлявшим Управление делами российской эмиграции в Германии. Его супруга Любовь Николаевна рейхсминистра иначе как Альфредом Владимировичем не называла.
Такой вот бывший гражданин Российской империи, выпускник (диплом первой степени!) Московского высшего технического училища (будущей Бауманки). Лучше бы он работал по своей специальности «инженер-архитектор».
