Галина Зорич  |
| Наталья Кременчук. Смерть на фуршете: Полный текст романа.
– [б.м.]: Издательские решения; Ridero, 2017. – 502 с. |
Этот роман уже имеет свою историю. Первоначально он появился в первых номерах журнала «Москва» за 2014 год, в электронном виде разбежался по многим библиотечным сайтам, долго скитался по издательствам, и вот выпущен в полном виде. Это хорошо, поскольку при сосредоточенности повествования на нравах литературной тусовки эта книга привлекает просто честных читателей, читателей искушенных и привередливых.
«Смерть на фуршете» сразу увлекает своим языком, живым, сочным, множеством ярких деталей, очень органичных (что называется, по Станиславскому: верю!) – будто я ходила между персонажами в шапке-невидимке. Воедино заплетены детектив и юмор, литературные конфликты и любовные страсти. А с определенного момента у меня, читателя, возникает вопрос, вообще-то порождаемый при чтении любой интересной книги: а в чем же смысл пребывания в этом мире? Высокопарно звучит, но по-другому как-то не выговаривается, тем более что на этот вопрос наводит сама история, в книге рассказанная, истории действующих в ней персонажей, деятелей нашей современной литературы. В чем смысл их пребывания, если не в большом мире, то хотя бы в мире литературном? В чем смысл описанного в книге этого литературного мира?
Ведь даже сам финал романа – сплошная интрига: возникает какая-то богатая теща-издательница, завязавшая романчик с красавчиком-прозаиком... Или это он с ней его завязал? Казалось бы, почему нет, в жизни все бывает, но вновь читатель на распутье: не мелко ли это на фоне всей развернутой панорамы, ведь ждали какой-то иной развязки, все-таки, если произведение достойное, и кода должна соответствовать... Но потом возражаешь себе: может, такая жалкая смерть и есть закономерный финал глупой, бессмысленной жизни? А эти оставшиеся жить персонажи очень ли счастливы? Например, один из главных фигурантов, недоумок дед Трешнев (правда, очень эрудированный), в которого влюблены две умницы-красавицы... Непонятно: за что?! Не хочется думать об иррациональности сего чувства – но если с существованием такой иррациональности согласиться, предположишь: может, они его не любят, а жалеют – проявляющего все свои творческие способности только на фуршетах и по-своему на них ежевечерне умирающего?
 |
| Филолог, культуролог, журналист, краевед, писатель Александр Люсый преподносит бокалы прототипам романа «Смерть на фуршете». Фото Андрея Щербака-Жукова |
Так что финал этого романа – не только внутри него самого, но и некое его продолжение (приходит на ум сказанное Анной Ахматовой: «Чем заканчивается «Евгений Онегин»? Тем, что Пушкин женится...»). Или вспоминается ворвавшееся в реальную церемонию награждения «Смерти на фуршете» дипломом премии «Нонконформизм» явление голой дамы-статуи: настоящий сюрреализм – первоклассный оттиск нашей сегодняшней тусовочной жизни.
Проснутся ли, несмотря на наличие интеллекта и образования, персонажи «Смерти на фуршете»? Есть притча. Мудреца спрашивают, почему так случается, что даже умные не веруют в Бога? А он отвечает, что все люди, независимо от ума или веры, делятся только на два типа: тех, кто выбирает правду, и тех, кто выбирает то, что как правда. И если люди, независимо от интеллекта, образования, верования, выбирают либо правду, либо то, что, как правда (а последнее, конечно же, всегда неправда, и ничто иное), то что может поколебать их в этом выборе?!
Я, понятно, как, наверное, и большинство читателей «Смерти на фуршете», запуталась с определением действительных авторов этого сочинения, прикрытого именем «Наталья Кременчук» (ведь даже в финалисты премии «Нонконформизм-2013» попала именно Кременчук, хотя диплом получала вполне реальная и хорошо известная в литературных кругах филолог и журналист Наталья Борисенко). Что называется, автор заинтриговал, все запутав до невозможности. Но если эта интрига продолжается, значит, от этой книги надо ждать еще чего-то?
Возможно, «Смерть на фуршете» не просто сатирический роман и, подобно мемуарному роману-памфлету Валентина Катаева «Алмазный мой венец», его тоже можно назвать «романом с ключом» – хочется расшифровывать замаскированные имена, сделанные с изрядной фантазией и со своими речами (прямо персонажи русских пьес XIX века, например Островского). Некоторых не узнать невозможно, не обижены ли они на такие портреты? Хотя в «Смерти на фуршете» виден свой интересный прием – сочетание настоящих имен с вымышленными (а порой кажется: одни и те же персонажи существуют в романе и под настоящими и под вымышленным именами одновременно). Может, когда-нибудь сия тайна прояснится?
