Ускользающий Толстой

Владимир Березин. Дорога на Астапово: Путевой роман. – М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2018. – 478 с. (Травелог).

Поздней осенью 2010 года писатель Владимир Березин и трое его друзей – Архитектор, Краевед и Директор музея (прототипы угадываются без труда) – решили повторить последний маршрут Льва Толстого. Стартовали, что весьма символично, от редакции одной педагогической газеты близ Кутузовского проспекта: ведь и Толстой занимался школами, любил учительствовать, а в своем монументальном романе изобразил фельдмаршала Кутузова и его сподвижников. Сначала путешественники добрались из Москвы до Ясной Поляны, а затем двинулись на Щекино и далее к станции Астапово (ныне – поселок Лев Толстой). Классик, как известно, передвигался на поезде, Березин со товарищи спустя 100 лет ехали на автомобиле. В этой культурологической экспедиции география и хронология соблюдены строго, есть даже карты. В остальном это свободное повествование, построенное по законам эссеистики или даже блогерской прозы. Могучая фигура Льва Николаевича служит скрепой для этих прихотливых записок.

Итак, в путь. Архитектор принял на себя обязанности рулевого и штурмана (а позже – и иллюстратора книги). «Мы ехали в стальной коробчонке, <…> лезли вперед сквозь хмурый ноябрь без снега и дождя». Чего только нет в этом травелоге! Разговоры и размышления в дороге и на остановках. Воспоминания о прежних путешествиях с этими друзьями. Философические думы, вызванные видами старинных усадеб, от которых мало что осталось (а к границам их уже вовсю подступают дачники, что «страшнее крымских татар»). Автор то и дело пускается в фантазийные экскурсы. Рефлексирует на темы произведений и биографии Толстого. Травит байки и сообщает малоизвестные исторические факты. В Калуге размышляет о Циолковском и Шамиле, в Туле – о сходстве пулемета максим с самоваром. В Ясной Поляне углубляется в экономико-сельскохозяйственные аспекты «Анны Карениной», сравнивая Левина с Александром Энгельгардтом, автором «Писем из деревни». На Куликовом поле вспоминает Аустерлиц. 

О чем подумалось путешественнику на толстовском мемориальном маршруте – то и пригодилось для книги. «В России к путешествиям отношение особое: для русского человека это несколько опасное, чуть не героическое мероприятие. Не всякий высунет из дома нос по своей воле. Оттого путешествовать по страницам куда привычнее, чем путешествовать с книгой под мышкой».

Мелькают за окном маленькие городки, которые когда-то проезжал Толстой. Невзрачная Крапивна, где писатель многократно бывал по уездным делам – и по судебным, и как предводитель местного дворянства (тут же возникают и призраки средневековых битв с татарами). Городок Одоев, бывший Дом отдыха писателей в бывшей усадьбе. Белёв, столица яблочной пастилы и кружев на коклюшках. В Шамордине Березину стало не до шуток: «Я выколотил трубку и пошел искать следы Толстого». Амвросиевский монастырь, где Лев Николаевич встречался с сестрой Марией, послушницей. В Полибине путешественники выпили водки под ажурной тенью шуховской башни, заодно осмотрев разоренный дворец в усадьбе Нечаевых (на стене – диковинная надпись: «Здесь был Рашидъ».) В Астапове автору вспомнилась легенда о дальнейшей судьбе начальника станции, который то ли застрелился, то ли сошел с ума. Профессиональные краеведческие диалоги спутников автор воспринимает как непонятные ему беседы посвященных. Поездка по такому маршруту сама собой порождает много вопросов метафизического свойства. Следует ли вообще реставрировать старые усадьбы? Зачем нужны путешествия, в чем их смысл и стратегия? Почему Крым – всегда «поворотная точка русской истории»? (Вспоминая в дороге «Севастопольские рассказы».)

Книга переполнена «всякой всячиной», но в этом и состоит ее сходство с Толстым. Тот ведь тоже старался многое понять, брался за разные начинания, увлекался то одним, то другим, впадал в многословие. Текст получился капризный и непредсказуемый, в духе Стерна и на грани потока сознания. Но это, пожалуй, вполне адекватный постмодернистскому ХХI веку взгляд на Толстого и толстовский миф. Понять что-то о великом соотечественнике, перед смертью бежавшем из дома куда глаза глядят, можно только находясь в пути. Как замечает Березин, «русского писателя хлебом не корми, дай куда-нибудь поехать». Но куда бы и с какой бы целью ни поехал русский писатель, он всегда найдет в первую очередь самого себя. А Лев Толстой вечно ускользает – то от жены и детей, то от читателей и исследователей.