Груша и тамагочи

Иногда посмотришь на жену, и оторопь берет... Иосиф и жена Потифара. Мастер школы Фонтенбло. 1556. Частная коллекция

Иван проснулся, как обычно, в полшестого. Сел на кровати, открыл рот и подавился готовыми выпрыгнуть наружу «Добрым утром» вперемешку с «Пора вставать». На стороне жены лежала гигантская боксерская груша и попискивала, словно слабо завязанный шарик с гелием.

Вскочил, сделал вдох-выдох, закрыл глаза – не поверил, вдруг выпил лишнего вчера, – досчитал до десяти и открыл снова. Груша уже не лежала на кровати, а, можно сказать, сидела. Она снова пискнула и попрыгала в туалет, зажурчал унитаз. После – в ванную. За дверью послышался шум воды: краны открывались и закрывались, капли стучали в дверцу душевой кабины.

Она вела себя точно, как жена, за одним исключением – это была здоровенная кожаная груша. Вроде той, на которой он отрабатывал удар несколько лет назад. Пока не обленился, забросил спорт и отрастил пивное брюшко, которое любил в шутку поглаживать, приговаривая: «Как там мой малыш?»

Иван посидел немного на кровати и решил заглянуть в кухню. Груша готовила завтрак. Руками ей служили металлические цепочки, которые в иных обстоятельствах пригодились бы для крепежа инвентаря к потолку. Иван завороженно смотрел, как ловко у нее получалось орудовать ложками и тарелками.

Груша положила перед мужчиной привычную бадью с овсянкой, что-то пискнула и влила в себя чашку чая. Мужчина посмотрел на пол, ничего не пролилось. После она упрыгала в коридор. Иван услышал, как хлопнула входная дверь.

На работу он не пошел. Ощущал себя окончательно слетевшим с катушек и до конца не верил в случившееся: заглядывал за каждый угол в поисках то телевизионной группы, которая выпрыгнула бы неожиданно с криками: «Подстава!», то жены, которая бы появилась и все объяснила.

Вечером груша припрыгала домой, принесла курицу в пакете. Сначала бросила ее в раковину, а после стала бодро разделывать на кухонном столе, попискивая какую-то мелодию и посматривая в сторону телевизора – шли новости.

Иван затаился на кухонном стуле в самом стратегически безопасном углу комнаты и изучал ее, как инопланетянку. Вдруг из груши выпрыгнет чудовище и сожрет его, стоит только отвернуться? Вспомнил уроки фантастических фильмов ужасов – ни в коем случае не поворачиваться к монстру спиной.

Заметил небольшой замок на боковине. Захотелось дернуть и проверить, что там внутри, но не решился.

А может, жена не виновата, и это старая цыганка, бродившая у дома уже месяц, наложила на нее древнее заклятие? Иван позвонил старому другу:

– Нужна помощь, приезжай сейчас же.

Тот уложился в пятнадцать минут. Дверь открыла груша, друг бесцеремонно обнял и поцеловал ее, та пискнула что-то в ответ, мужчина рассмеялся.

– Веселая у тебя баба, не соскучишься, – заметил он, разуваясь. – Ну, так что там стряслось?

Спать легли вместе, Иван придвинулся к самому краю кровати, чтобы ненароком не коснуться и не задеть существо. Заснуть не мог, просыпался каждый раз, как слышал скрип кожи – сон груши был беспокойным, она ворочалась.

Первые пару дней он ждал, когда раскроется замок на ее боковине и оттуда выпрыгнет чудовище. Засыпал с опаской, но груша не навязывалась, только попискивала что-то на своей половине кровати. Иван привык во всем с ней соглашаться и не спорить. Так и жили.

Через неделю Иван настолько привык к груше, будто жена никуда и не пропадала. Она так же по вечерам пищала по телефону: однажды он даже сумел различить среди привычных звуков новый – смех. Вместо обычного, ровного писка груша залилась переливистой трелью, да так сильно, что цепочки затренькали в унисон. Похвалил себя за внимательность, как начинающий зоолог, который обнаружил вдруг новую особенность недавно открытого существа.

Она так же ходила в гости к подругам и присылала эсэмэски с телефона жены, а по вечерам смотрела с ним сериалы и обвивала металлическими цепочками.

Однажды по инерции прошлых лет семейной жизни он попытался заняться с ней сексом, но, как только увидел подпрыгивающий на кровати бодрый овал, все само собой закончилось. Возобновлять попытки он не пытался.

После началась аллергия на пыль, которая забиралась в нос и рот и не давала дышать, стоило Ивану появиться дома, и неприятный запах дубленой кожи, исходивший от груши.

Она перемещалась по дому прыжками, поэтому пыль всегда висела в воздухе, как космический мусор, вращающийся вокруг земли. Раньше он любил смотреть, как жена взбивает подушки, и мелкие частички кружатся на солнце: их движения напоминали танец или полет стаи птиц в небе.

Сейчас Иван не мог дышать, когда она находилась рядом.

С пылью смешивался сладковато-липкий запах груши – подтаявший на солнце леденец, который уронили в лужу с бензином. Стоило вдохнуть, как кружилась, а иногда болела голова. Ивана подташнивало и шатало, будто жарким летом сел в разогретый на солнце салон такси.

Раньше от жены всегда пахло цветочным мылом, она не признавала никакие другие средства для мытья. Ему нравилось зарываться в складки мягкого, теплого тела, которое источало аромат, напоминавший о лете, диких полянах ежевики и ленивых солнечных деньках.

Теперь пришлось переселиться в зал, чтобы случайно не соприкоснуться с липкой поверхностью лакированной кожи и не вдыхать ее трупный запах.

Без особых усилий завел любовницу: подвернулась первая попавшаяся молодая сотрудница на корпоративе, с ней и закрутилось.

– Разве у тебя нет жены? – спросила в полупьяном бреду.

– Стал бы обниматься с тобой, будь она у меня, – рассмеялся ей в лицо.

Встречались в ее однушке пару раз в неделю. Иван любил пристально рассматривать кожу девушки, гладить шелковистую поверхность.

Он считал ребра любовницы с одной и другой стороны, после переворачивал на спину и продолжал снова. Когда заканчивал, касался пупка – точка.

Ей он казался странным, но лучше странный, чем алкаш, повторяла девушка после его ухода, в одиночестве, заматываясь в одеяло, как в кокон, на узкой односпальной кровати.

Она успела привыкнуть к его фантазиям и поначалу казавшейся странной просьбе притвориться боксерской грушей во время секса. Ему нравилось душить ее и хохотать, только так у него получалось.

Всему свое время, считала она. Ее время пришло через полгода после начала их встреч. Именно тогда девушка решила – пора заканчивать со старой жизнью и начинать новую. Иван помялся, но отказался: он не может бросить жену в таком состоянии.

– Я встретила ее вчера в магазине, – сухо ответила любовница, – Выглядит лучше меня.

– Но, – смутился Иван, – она же груша?..

– Дык ей не 15 лет, чтобы тростинкой быть, – продолжала настаивать девушка. – Именно поэтому нам необходимо съехаться: жизнь проходит мимо, недолго и мне в грушу превратиться.

– Ты не поняла, – разозлился Иван. – Она – груша! Боксерская груша, которую бьют, вот так, – заорал он и ударил девушку в живот кулаком. – И так, и вот так, – повторил еще несколько раз по разным частям тела.

Та упала на пол. Мужчина не мог остановиться. Он бил девушку, пока хватало сил.

– Почему никто мне не верит? – разозлился он. – Думаешь, гоню? Или с первого раза не врубаешься? Сказал же, груша, – повторил он, ударив девушку ногой по голове, как отбрасывают от себя сломавшуюся, старую, надоевшую игрушку. Та давно потеряла сознание, но была еще жива.

Хватило двух звонков – первого («даже не вздумай») и контрольного («попробуй только»), чтобы девушка отказалась от мысли подавать заявление в полицию.

Больше любовниц Иван не заводил, вместо этого купил в кредит машину и все свободное время проводил с мужиками в гараже.

Каждый раз, как тонкая цепочка обвивала его живот во сне, Иван просыпался с металлическим привкусом и резью в мочевом. Бежал в туалет и ничего не мог с собой поделать – пора бы привыкнуть к груше и ее ледяным объятиям, но не получалось.

Однажды утром, включив мобильный и глядя на дату, вспомнил, сегодня – день ее рождения. Иван прожил с грушей год, нужно поздравить, сказать пару дежурных комплиментов. Но как ее звали раньше?

Бросился в коридор к сумочке за паспортом, но не успел – жена давно проснулась и подталкивала его к кухне, попискивая. Там ждали плотный завтрак, новости по телевизору, горячий чай с сахаром.

После позвонил сотрудник и загрузил делами еще до приезда на работу. Иван поел, собрался и уже на пороге вспомнил: нужно было что-то сделать. Махнул рукой: потом, вечером, но к тому времени окончательно забыл о своем намерении.

А звали жену Еленой. Лет пять назад она проснулась и увидела на кровати, там, где обычно спал муж, маленького, милого, беззащитного хомячка. Совсем как тамагочи в детстве – только успевай кормить. Зверек весело попискивал и шевелил усами.