Лосось пошел, медведи – не спать!

Антон Ерхов. Європа.– [б. м.]: Издательские решения,2019. – 492 с.

Уэльбек написал «Мир как супермаркет». В романе Антона Ерхова супермаркет как мир – детальное, со всей подноготной, как в хорошем производственном романе, ныне забытом жанре – а еще лет сорок назад все зачитывались Ильей Штемлером и Артуром Хейли – описание жизни через место работы героя и его профессиональную деятельность. Ерхов, собственно, возрождает жанр, но не повторяя его классиков, а на своих правилах, придает ему новые параметры, например, наверно, уже можно формулировать так после его романов «Дремлющие башни» (2010) и «Горизонт» (2015): «характерно ерховские» – время от времени краткие вставки курсивом в текущую, разворачивающуюся фабулу, словно ниоткуда, из другого сюжета и напрямую к этому не относящиеся, но так хорошо резонирующие с ним и добавляющие смысла – такие негромкие бумажные колокольчики.

Чем вообще захватывает и держит этот жанр, кроме погружения в специфику, никому из внешнего мира не известную, с тонкостями, хитростями и правилами, о которых и не догадываемся и которые поэтому для нас открытие в случае «Європы» интересно вдвойне, ибо раскрывает, и на живом материале, механизмы, которые делают из нас покупателей – заставляют покупать товар. Да, это секреты манипуляции нами: как нас правильно, исподволь подвести, под каким углом к товару поставить и как он, в свою очередь, должен располагаться, в скольких сантиметрах от пола, чтобы выигрышно запечатлеться в нашем сознании, нашей картине мира. Кроме всего этого, жанр – и «Європа» – отличается от других тем, что там просто жизнь, а тут жизнь как работа и работа как жизнь. Герои редко оказываются за пределами места работы и по‑настоящему живут только здесь, проявляют себя, их характеры раскрываются и формируются в профессиональных обязанностях, и человеческие взаимоотношения между ними, продавцами, менеджерами, замами, завами, регулируются должностными. Да, это система, но все-таки нет, они не винтики в ней, не совсем, вы увидите.

И еще следует отметить стиль «Європы»: если производственный роман, как ни крути, жанр массовой литературы или близкий к ней и стиль его, скажем так, не на первом месте, не отличается особым изяществом, то «Європа», возрождая жанр, возрождает его уже в высокой литературе, а не массовой, как это сделал с жанром триллера Фаулз в «Коллекционере» и «Волхве» или с жанром мелодрамы Варгас Льоса в «Тетушке Хулии и писаке» и Кальвино в «Если однажды зимней ночью путник». Стиль «Європы» сдержанный, минималистичный даже временами, изгнавший из жанра вульгарные заигрывания с читателем и виньеточки, но внесший в него очень‑очень тонкую, глубинную, всепронизывающую иронию, замечательно помогающую развиваться фабуле и проступать скрытому смыслу. В том числе и почему роман называется «Європа». Вот для примера цитаты.

Герои редко оказываются за пределами места работы и по-настоящему живут только здесь Борис Кустодиев. Гостиный двор. 1921. Листы из альбома «Шестнадцать автолитографий Б.М. Кустодиева». Русский музей

– Глянь, чем питаются владельцы донбассов, – скажет Ждан Чижову.

– Если на картинке будут привычные колбаса да каша, – ответит Костя, – не возникнет мостика, – то, о чем мы говорили, помнишь? На фига тогда деньги тратить? Покупать билеты на автобус, который никуда не поедет?

«Олейников не обманул – субботним утром нельзя было не заметить, что магазин открылся: люди все шли и шли, будто ко входу подкатила набитая электричка и выйти в город можно было только через вокзал‑супермаркет. А заодно – раз уж все равно здесь – почему бы чего‑нибудь не присмотреть, не прикупить. «Лосось пошел, медведи – не спать!» К слову, олейниковское «не хочешь, а продашь» следовало понимать буквально: «Здравствуйте», – сказал Ждан «пляжнику» в шортах‑футболке и вьетнамках и через десять минут продал ему вертикалку индезит; «Эта модель с сушкой», – подсказал Ждан и выписал стоящую рядом, без сушки».

Харьков