Герои Роулинг цитируют Толстого

Рисунок из «магической» тетради, которая свела с ума детектива Билла Тэлбота. Иллюстрация из книги

В последнее время романы придумавшей юного волшебника Гарри Поттера Джоан Роулинг, скрывшейся под псевдонимом Роберт Гэлбрейт и самой раскрывшей мистификацию, переходят из категории детектива в область психологического романа. В сюжете «Дурной крови» все еще остается расследование: в 1974 году в Лондоне бесследно исчезла врач Марго Бомборо. Думали на маньяка, которого поймали, но доказать связь с исчезновением Марго не смогли... Иногда упоминаются хитрый многоженец, нечистоплотный банковский карьерист, балерун-альфонс, доказательства злоупотреблений которых поручено раздобыть детективному агентству Корморана Страйка…

Однако основное внимание писательница уделяет взаимоотношениям героев. Иногда закрадывается мысль о том, что издательский проект о частном сыщике Корморане Страйке демонстрирует признаки самоисчерпания. Но потом кажется, что дело в другом. Былая секретарша, затем помощница, а ныне партнер Страйка – рыжеволосая Робин Эллакотт – действует в жегловских традициях, добывая доказательства любыми способами. Страйку это не нравится – не потому, что он такой уж законник, а из-за того, что для Робин это очень опасно. «Такого скандала… у них со Страйком еще не случалось. Вечером они встретились в офисе и битый час ругались. Страйк исходил злобой, узнав, что вопреки его четким указаниям и запретам она все-таки сунулась к Мутному Риччи; в конце концов она прервала своего партнера на полуслове, схватила сумку и ушла, а Страйк чуть не получил по лбу вибрирующей стеклянной дверью… Робин была теперь не наемным работником, а полноправным совладельцем агентства. Впервые Страйк оказался перед суровым фактом: если они с Робин когда-нибудь разбегутся, он просто увязнет в правовых и финансовых дрязгах. Это будет почище развода».

Мэтью, муж Робин, молодой финансист и, в сущности, довольно милый парень, устал, видите ли, от того, что жена постоянно предпочитает опасную работу семье. Привел подружку, и будто специально, так, чтобы Робин их застала в самом мелодраматическом виде. А при разводе еще и старается обобрать бывшую жену до нитки, хоть и в пять раз ее богаче, – мстит. В романе нет ни одного положительного мужского характера, кроме Страйка. Один из коллег, бывший полицейский, достает Робин харассментом и, напившись, посылает ей селфи такого рода, что прямо уже дальше некуда. Наутро, слегка придя в себя, звонит Робин и с плачем умоляет не рассказывать Страйку, ибо тот, если узнает, оторвет ему то, что изображено на картинке. В свете новейших общественных тенденций в западном искусстве Страйк очень неудобен: белый мужчина гетеросексуальной ориентации, да еще и положительный герой. Тут вам и белый расизм, и сексизм, и что там еще у них по списку… Хорошо хоть инвалид – бывший военный, ногу оставил в Афганистане. Впрочем, возможно, в одном из следующих романов Страйк возьмет да и воспылает к какому-нибудь парню… Это кажется несерьезным, невероятным только на первый взгляд – ведь в пьесе Джоан Роулинг «Гарри Поттер и Проклятое дитя» Гермиона Грейнджер стала чернокожей. Писательнице приходится рисовать Робин активной, самостоятельной, отважной, да еще и жертвой низких мужских домогательств. И посвящать этому две трети объема.

Роберт Гэлбрейт. Дурная кровь / Пер. с англ. Е. Петровой.– М.: Иностранка, Азбука-Аттикус, 2021. – 960 с. (Иностранная литература. Современная классика).

В первых романах эпиграфы к главам несли самостоятельный смысл, помогали домыслить переживания героев. В романе «Дурная кровь» писательница вернулась к любимому периоду – современникам Шекспира, и сразу стало легче. «Но ты… Кого заставил мрачный рок/ Узреть паденье своего отца…» – значит не только то, что речь пойдет об отце Страйка, не обременявшем себя родительскими обязанностями рок-музыканте. Будет еще и встреча сыщика с сыном полицейского, что вел дело об исчезновении. Детектив, расследовавший дело пропавшей, внезапно изрисовал комнату пентаграммами, возжег множество свечей, тут жена и вызвала специалистов. Уже будучи в руках санитаров, сыщик намертво вцепился в общую тетрадь со своими записями, и ему разрешили взять ее в лечебницу, а там – нарисовать в ней сверхъестественное существо, что его преследовало. В эпиграфах – строки из Эдмунда Спенсера, которого в свое время ценили выше Шекспира, величали поэтом поэтов. «Королева фей» – длинная незаконченная рыцарская поэма, почти неизвестная в России. Специалисты говорят, что театр и печатные книги в то время играли роль телевидения и интернета, и, чтобы разобраться в содержании, например, некоторых пьес Шекспира, нужно точно знать о всех текущих событиях придворной, политической жизни Англии. Таково же содержание «Королевы фей»: там есть какой-то сюжет, но его повороты оправданны, по-видимому, только для современников, узнававших в героях лица вельмож. В русском переводе «Дурной крови» о Спенсере просится хотя бы сноска на пару строк, но нет и ее.

Тетрадь детектива Билла Тэлбота, которого расследование вывело в области потустороннего, полна страшными кóзлищами, знаками зодиака, пентаграммами, существами из средневековых бестиариев... Выдуманные символы и подписи к ним: «Чудовищный звездный Кит, Левиафан, библейский кит, на поверхности – обаяние, в глубине – зло». Подчеркивания, обводы, краткие цитаты из оккультистов, тарологов и тут же – из пророка Исайи и Второзакония… В примечании переводчица, опытная Елена Петрова, благодарит коллег, занимавшихся Алистером Кроули, Элифасом Леви, астрологом Эванджелиной Адамс. Дизайнеры создавали эти развороты, имитируя почерк человека, которым завладели демоны. Использовать эти страницы по прямому назначению – для сношений или, напротив, борьбы с потусторонними силами – невозможно: от выдумок, что там изображены и написаны, и у самого отъявленного оккультиста волосы поднялись бы дыбом. Однако Робин и Страйк, найдя в себе силы отрешиться от невыносимых переживаний личного свойства, все-таки разбираются в письменах безумного инспектора, которые помогают им восстановить справедливость в отношении давней жертвы.