Милая малая моя родина

Жители малолюдной деревни вдали от цивилизации постепенно забывают, кто они и откуда… Фото Андрея Щербака-Жукова

Сборник «Точки сопричастности» – юбилейный. Красивая обложка… Включены произведения 20 авторов, все прекрасно владеют словом. Несмотря на разные сюжеты, они в чем-то связаны между собой, и главное, с читателем.

К произведениям для детей можно отнести милый, про первую любовь, рассказ Натальи Зелениной. А вот о жестокости детей друг к другу в рассказах Татьяны Медиевской должны задуматься взрослые. Откуда она берется? И это ведь не шалости, а злонамеренность. О школьной влюбленности и «Ландыши» Нины Шамариной. Миниатюры Елены Яблонской во многом биографичные, емкие, о жизни реальной, которая окружает нас. Непросто жить в суперсовременном мире – об этом рассказывает Наталья Ячеистова. Актуально на сегодняшний день, когда вокруг все меняется и что-то рушится.

Два рассказа Александра Анохина открывают сборник. Они о простых жителях русской глубинки. Никаких заумностей, понятными словами, но как же хорошо представлена писателем широта русской души. Любить так любить! И вот эта-то любовь из рассказа «Про любовь» и заставила человека измениться. Устюжанин, здоровый мужик с лесосплава, но душою нежный, рассказывает: «Варя-то моя тоже… была на десять лет меня моложе. Светленькая, глаза синие. Прислали ее к нам практиканткой, и я словно сам себя позабыл: наглядеться на нее не мог. Сыночка мне родила, такого же синеглазого. И такая охота жить сделалась! Веришь ли, я и пить бросил, даже малостью обидеть ее боялся…» Но беда отняла дорогих людей: «Измаялся без них. На могилку к ним прихожу и разговариваю дотемна, разговариваю». Без любимых людей – для него нет жизни: «Красные лучи гасли над кромкой леса. Пролетев, надрывно закричала чайка. – Ладно, чего тянуть… Пойду к ним. Ждут они меня...»

После прочтения рассказа «Прекрасное далёко» становится грустно, тяжела жизнь народа, а особенно беззащитных стариков, но порядочность и доброта, если они есть, остаются с человеком до смерти, несмотря ни на какие обстоятельства, и не важно, где живет человек. Автором воспроизведена замечательная русская речь. Сохранить местные наречия, вот такой говорок – это уже литературное краеведение. «Дверь открыла невысокая старушка с живыми глазами в платочке и темном платье в мелкий цветочек. Она захлопотала у большой русской печи: «Ой, сыночек, проголодалси ить, поди! Сичас, сичас, баушка Устинья Ивановна ждала, шти в печи стояли, ишо теплые. Хорошо, что гусак-от с гусынями не дома, уж шибко он злющий. Поздно меня упредили, штоб покормить тибе приготовила. А и как тибя звать-величать, сынок? Сережа, значит? Славное имечко! У меня ить мужа от покойничка тоже Сережей звали, царствиё иму небесныя. На-ко вот, шти, с мясцом, полная тарелочка, да и хлебец-от свой, домашной, баушки Устиньи хлебец-от – душистой да пышной». Сергей, завороженный ее плавной речью, молчал». Тема маленького человека встречается у многих наших классиков. С ней прекрасно справился и Анохин.

Жизненный девиз Константина Колунова – «Здесь и сейчас». Литературное кредо – «Волшебство реализма». Да, рассказ этого автора уж куда как реален. Слово «сопричастность» в названии нового сборника при чтении этой истории очень понятно. Автор пишет: «Обидно и плохо быть стариком, но ничего не поделаешь, нужно жить и терпеть, ощущая себя полноценным человеком…

Бабушка жаловалась не потому, что теперь стало плохо и неудобно, а потому что тогда, в прошлом, она была молода, у нее был муж и работа, было здоровье и не мучили мысли о смерти, настоящее радовало, и таким же радостным представлялось будущее. Но прошло несколько десятилетий, муж умер, дети разбежались, как котята от кошки, и будущего не осталось…»

«Воробышек» Екатерины Осориной – о доброте, о любви к пернатым. Рассказ поучительный, о непростых отношениях дочки и мамы. «…Тане было страшно ослушаться матери, ведь ей всего одиннадцать – а в этом возрасте кажется естественным, что мама знает лучше. А еще ей было жалко мать. Она сильно изменилась после смерти отца: по дороге с работы он упал на землю, всего за километр от дома, когда его нашел прохожий и вызвал скорую, было уже поздно… по вечерам мама разговаривала сама с собой. Тане не хотелось ее расстраивать».

Девочке жалко было погибающего воробышка, мысль о том, что он замерзнет одинокий на дороге, и воспоминание о смерти отца растревожили ее. «Она чуть плотнее сжала ладони, чтоб закрыть воробья от ветра, согреть. И вдруг сквозь варежки почувствовала тепло воробьиного тела – он тоже ее грел! И от этого стало так уютно ладошкам, и так нежно и светло стало на душе…» Вот она, сопричастность.

Мама узнала о птичке, сердцем поддержала ее порыв: «В свете солнечных пылинок девочка увидела, что мама улыбается. И нежно, и горько. Мать обняла Таню и прошептала ей в макушку: – Доченька, у тебя такое доброе сердце. Ты – моя отрада. Таня прижалась к матери, худенькие плечи задрожали сквозь пижаму, со слезами выпуская из себя пережитый испуг: – Мам, он умер? – Да, умер. Но он умер дома...» Последняя фраза невольно бьет по живому.

Точки сопричастности. Современный рассказ. Семинар А.В. Воронцова– М.: Новое слово, 2023. – 186 с.

«А что, если она снова остановится и даже после импульса не станет крутить это колесо? – О-о-о! А тут начинается самое интересное. Лично я думаю, это и есть смысл нашей работы. Системе такой человек (я заметил, что он впервые произнес слово «человек», а не «белка» или «индивидуум») становится опасен, и она его отключает, выбрасывает из «Мира». А попав в реальный мир, он погибнет через очень короткое время, если мы его не подберем». Конечно же, речь идет не о компьютерной системе.

В рассказе «Когда я был бессмертным» Евгений Касаткин обращается к читателю: «Зачем я это пишу? Наверное, чтобы согреться. Ничто так не согревает душу, как детское воспоминание. Океан, Курилы, Кунашир, сопки, вулканы, распадки, пихтовые леса, озера, короткие быстрые реки и пронзительный запах счастья, неведомого, зовущего… Милая малая моя родина». Хочется увидеть все, о чем автор поведал. Несколько рассказов о таких удивительных местах составили бы хорошую дальневосточную повесть. Трудно не согласиться с его фразой «нельзя искупить вину перед матерью».

Громадная вина перед матерью встает в рассказе Ольги Гоголевой «Дверь». Произведение вызывает противоречивые чувства и даже раздражение от отвратительного сначала поведения героя и его мыслей, когда он узнал о смерти мамы: «…Дима ненавидел и дом, в котором вырос, и унылую улицу, единственную в деревне, и тусклые, чаще всего не работающие фонари, и покосившиеся заборы, и вопли лягушек в пруду… Он вдруг понял, что очень сильно хочет есть и что ничего с собой не привез, даже кофе, которого мать не пила, а он не может проснуться без пары кружек этого неизменного спутника своего завтрака». Вторая часть другая. Этот рассказ – успех автора, если читатель негодует, радуется и огорчается, прочитывая страницу за страницей. Название «Дверь» – это ведь, по сути, дверь в новую жизнь, более счастливую. Гоголева нашла возможность изменить героя в лучшую сторону.

Взрослый человек не может быть счастлив, если был несчастливым в детстве. Вот в этом с рассказом Гоголевой перекликается рассказ Нины Кроминой «Прелесть». Жизнь детей в неполной семье, нет отца, не хватает материнского внимания и материнской ласки. Радость и счастье Марина наблюдала и получала чаще в семье подруги Оли: «…у нее был папа, и Оля всегда радостно бросалась ему на шею, когда тот возвращался с работы домой. Оля счастливо смеялась, а Марина стояла на пороге, едва сдерживая слезы, и изо всех сил старалась улыбаться. Она знала, что ее папа уехал куда-то далеко. По крайней мере так говорила мама, когда Марина спрашивала ее об отце. Когда девочки были маленькими, именно Олина мать водила Олю и Марину на танцы, а потом, когда вела их домой, покупала обеим по эскимо». Марина думала, что мама не любит ее, а любит только свою работу…

Герой рассказа Юрия Егорова «Волчица» вовсе уходит из мира людей. Он находит радость в общении с животными, с волками. В его же рассказе «Трещалка» жители малолюдной деревни, вдали от цивилизации, куда лишь раз в месяц с трудом добирается автолавка со скудным набором продуктов, постепенно забывая о прошлом, кто они и откуда, как та речка, которая уже и не помнит, где ее исток, обрадовались появлению разговорчивой девушки, которая разбудила память. Память – это единственная связующая ниточка прошлого и будущего.

Память не дает забыть тяжелые годы войны и потерь. Истории Ольги Борисовой и Екатерины Рогачевой рассказывают о благородстве и храбрости молодых девушек, которые ценой своих жизней спасают других, чтобы жизнь продолжалась.

О сохранении традиций – «Банник» Нины Гавриковой. Очень важно их сохранять, иначе как отличить одних от других, разные времена и миры.

Максим Федосов в рассказе «Лялин и птицы» выдержал интригу до конца. О своем герое пишет: «Лялин работал резчиком болванок на заводе и без мата обходиться не мог. Он не просто «ругался матом», он делал это так изысканно и сочно, что никто не мог его превзойти в этом «искусстве». Да, Лялин умел делать болванки. Но на заводе ценили его не за это. Он мог быстро поставить на место молодых резчиков-учеников, отучить от долгих перекуров своих сменщиков, заставить строго соблюдать порядок на рабочем месте и ухаживать за инструментом. Лялин, считали в руководстве завода, владел словом. Мастерски». Вот и Федосов владеет словом мастерски.

И вот еще два рассказа, уж очень разных по сюжету, но и похожих. Вечные вопросы: зачем в этот мир приходит человек, как, для чего он живет? Кое-что понимаем, когда прожита половина жизни, кое-что осознаем только после ухода других, любимых нами людей.

Рассказ «Любовник» Юлии Великановой вызывает в памяти фразу о том, что каждая семья несчастна по-своему. Рассказ полнится диалогами мужа и так называемого любовника на могиле женщины. Один не может понять, за что его жена любила другого, этого не ведомого ему ранее Алексея, а «на самом деле «любовник» с Аськой почти не встречались. И все-таки были «вместе». Так много они написали друг другу в мессенджере. Километры текстов. Алексей никогда не перечитывал. Только вчера, после Гришиного звонка о смерти Аси, перелистнул, нет, просто прокрутил. Присвистнул. И теперь ему вдруг захотелось, чтобы встречи эти бывали. Почему, в самом деле, у нее не могло быть отдушины, таких вот встреч, разговоров? У нее… и у него…» И размышляя о своей семье, об отношениях со своей женой, Алексей приходит к выводу: «Аська умерла, чтобы я жил, по-другому. Чтобы цвет, свет, звук и запах».

Герой рассказа Сергея Овчинникова «Полковник пишет сам» восклицает: «Могла! Могла пройти жизнь! А я бы и не познал, ради чего все это детство, отрочество и тэ дэ задумывалось. Теперь и помереть не страшно». Не просто цвет, свет и звук, а что-то большее… Рассказ, конечно выбивающийся из ряда остальных, может это часть из целого. Замечательное выражение: «Смущение шло ей, как редкое и изысканное украшение».

Игорь Чичилин представлен рассказом «Закат, сигарета и плач за стеной»… «Я поднял лицо к небу, чуть прикрыв глаза, и глубоко вдохнул. Казалось, весь мир теперь должен быть во мне… Еще одна затяжка, сжигающая время. Пепел, остающийся после него, летел вниз. Я думал, что делать дальше. Но закат и дымящееся в моих пальцах время подняли меня над мыслями. Мысли – те же прохожие, безучастно идущие внизу по дороге с собачками на поводке. Знание не имело смысла… Вселенная слишком огромна, чтобы оставался только маленький выбор. Вселенная вокруг. Я смотрю на ее закат, я дышу ее воздухом… Я вдруг почувствовал, что перехожу в эту вселенную, становлюсь ее частью, становлюсь среди прохожих…» Автора уже нет в нашем мире. А книги его живут.

И обложка, и название удачно подобраны составителем, Андреем Воронцовым, и можно с уверенностью утверждать: узор сопричастности из произведений авторов сложился.