Владимир Бондаренко
Юрий Мамлеев – патриот и авангардист. И лауреат премии «Нонконформизм-2014» в номинации «Нонконформизм-судьба». Фото Екатерины Богдановой
Посреди нытья и плача по России стоит в русской литературе авангардист формы и традиционалист духа, соединивший поиски XXI века с исканиями древнерусских мистиков, прозу и сказ, юродивое скоморошество и воинскую имперскость, изысканную философичность и грубый домотканый народный патриотизм, живой классик ХХ века Юрий Витальевич Мамлеев.
Казалось бы, сама жизнь всеми силами старалась выбить из него русскость, превратить в еще одного плачущего либерала-западника. Его преследовали в Советском Союзе почище всех Аксеновых и Войновичей. Его взашей вытолкали в вынужденную эмиграцию, но он и в эмиграции занимал русскую позицию, удивлял всех западных поклонников своего творчества откровенным патриотизмом, и только открылась не дверь, а первая щелочка, раньше Владимира Максимова и Эдуарда Лимонова, раньше всех политэмигрантов, он, Юрий Мамлеев, никакой не политик, ни правый, ни левый, сразу же оказался в своей родной России. И занялся русским делом.
Юрий Витальевич Мамлеев родился в Москве в 1931 году, в 1956-м окончил Московский лесотехнический институт. Так что мы с ним оба были по первой профессии – лесные инженеры, за мной тоже была Лесотехническая академия. До 1974 года Мамлеев преподавал математику в вечерних школах, одновременно занимаясь литературной деятельностью. Написал сотни рассказов, два романа, получившие широкую известность в самиздате. В его квартире в Южинском переулке в 60-е годы собирались многие деятели «неофициальной культуры» того времени – от Александра Дугина до Александра Проханова.
Из-за невозможности публиковать свои авангардные произведения в СССР Юрий Витальевич вынужден был в 1974 году выехать в США, а спустя девять лет во Францию, но как только появилась возможность, он вернулся на родину.
Как говорил сам Мамлеев: «Несмотря на признание в Европе, на знакомство со многими французскими и американскими писателями, у меня всегда было сильнейшее желание вернуться в Россию, внутренне я никогда с ней не расставался. И это было больше, чем ностальгия. Там я перечитывал всю русскую классику, чтобы еще глубже понять страну, в которой родился, на языке которой пишу. У меня не было никаких сомнений в том, что Россия остается моей родиной, что как только будет возможность вернуться – я это сделаю».
Я и познакомился с ним в Париже, когда стал ездить во Францию на встречи с русскими эмигрантами, и с Эдом Лимоновым, и с Владимиром Максимовым, и с Андреем Синявским. Все они были более политизированы, чем Юрий Мамлеев, который в политику никогда не лез. Ужасов у него хватало в его же прозе. Но русские парижане очень ценили Мамлеева за его книги.
С одной стороны – он был последовательный патриот, за что его ценили все русские патриоты, с другой стороны, он был крутой авангардист, автор «ужасных романов». Его можно назвать литературным отцом Владимира Сорокина.
Помню, в своем кабинете я познакомил его с Валентином Распутиным, я даже сфотографировал их вместе. Оба – ценители и хранители русской культуры, русской истории, но как различается их проза. И тому и другому я бы давно дал Нобелевскую премию, но видно, она не на таких рассчитана.
Еще в эмиграции у него и возник философский проект «Вечной России», объединяющий все направления русской литературы. Может быть, из-за его патриотизма его и недолюбливала либеральная критика. Казалось бы, в перестроечной России он должен был стать суперпопулярным писателем. Чем-то не подходил. Писали о нем редко, и то все патриоты. Да и собирались вокруг него, от Южинского переулка, породившего таких ярких консерваторов, как Дугин и Проханов, который описал Мамлеева в романе «Надпись», до нынешних времен, когда уже молодые писатели во главе с Сергеем Сибирцевым создали клуб метафизиков, тоже тяготеющий к консерватизму. Этакий гуру консервативного авангарда.
Я бывал у него дома, часто беседовал с ним, уникальнейший человек. Думаю, что в его лице русская литература потеряла одного из классиков ХХ века. Думаю, его книги будут читаться, пока жива Россия. Потому что это уникальнейший писатель, который повлиял на развитие молодой литературы. Его ценили все: и левые и правые.
Далекий от всех политических споров, он оказался более русским, более имперским, чем десятки других именитых литераторов, вечно держащих нос по ветру. Юрий Мамлеев, как окаменелый истукан русской древности, как столп русской веры, всегда жил в своей Империи Духа. Помню их теплую встречу в кабинете нашей газеты «Завтра» с Валентином Распутиным, разными путями шли эти проникновенно русские писатели. Но они шли к одной цели, к Вечной России. Думаю, эта встреча была не случайна, она была заложена где-то на небесах. Те, кто закладывает русские духовные основы, должны знать друг друга.
Так и называется одна из удивительных книг ХХ века, его книга «Россия вечная». Наконец-то и наше родное правительство решило присудить премию правительства России за 2012 год Юрию Витальевичу Мамлееву за эту сокровенную, мудрую и простую книгу. Да и как же управлять страной, не веря в ее вечность? Ему бы давно быть советником при президенте России при его имперской мудрости, спокойствии и неизбывном творческом духе. Кто бы поверил, что Юрию Витальевичу уже за 80 лет? Живет основанная им школа «метафизического реализма», стали всем известны его ученики Александр Дугин, Евгений Головин, Сергей Сибирцев…
Юрий Витальевич Мамлеев – русский писатель с мировой известностью, основатель философской доктрины «Вечная Россия». Его считают знаковой фигурой альтернативной культуры. Но какой же он альтернативщик, когда его концепция вечного русского Духа уже закладывается в правительственную культурную политику? Скорее альтернативны те, кто противостоит вечной России. Он альтернативен не более, чем альтернативны его великие предшественники Гоголь и Достоевский, Блок и Есенин, Бердяев и Розанов… Так что я считаю Юрия Мамлеева скорее одним из основополагающих столпов русской культуры ХХ века.
Я уже давным-давно, тоже целую вечность, был знаком с Юрием Мамлеевым, встречался с ним и в Париже, и в разных творческих поездках по глубинной России. Он и внешностью своей похож на вечного русского странника, путешествующего по всем временам. Так и хочется его спросить: а о чем вы беседовали с Василием Розановым, почему не сошлись во взглядах с князем Курбским, что вы советовали автору «Слова о полку Игореве»? В нем как бы сосредоточены все литературные и духовные ценности России за тысячелетие.
Он такой же вечный, как и сама Россия, такой же первичный и изначальный. Поэтому у него в его «России вечной» есть все: и древнерусское язычество, мир Велесов и Берегинь, и древлеправославные староверческие проповеди и сказания, написанные как бы в параллель с протопопом Аввакумом (можно только удивляться, как нашего Юрия не сожгли на том же костре), и устремленные в будущее пророческие предсказания, к счастью, не столь печальные и пессимистичные, как у многих его соратников.
Для одних его «Россия вечная» – это метафизическая реальность, поиски глубинной духовности. Для других «Россия вечная» – это реальная книга о всех нас, о нашей внутренней нетелесной России, о ее будущем. Он не любил отрицательных героев, не любил зла, не хотел общаться с ним. Это тоже входило в его духовную доктрину. И при всех его бытовых мытарствах и скитаниях зло само обходило его.
В книге «Россия Вечная» Мамлеев исследует глубины русской культуры и духа. В результате им создана совершенно новая трактовка русской идеи, фактически цельное философско-патриотическое учение, не имеющее нигде аналогов.
Он верил в великое будущее России и делал сам для этого все, что может. Самому писателю, думаю, давно уже не были нужны при жизни ни ордена, ни премии, но присуждение премии правительства России за «Россию вечную» дало какое-то направление всей нашей культуре.
Хватит восторгаться разрушениями, хватит плакаться о потерянном времени, надо жить будущим. Этим живет вся Россия. Этим жил Юрий Витальевич Мамлеев. Этим живем все мы.
Скончался Юрий Мамлеев 25 октября 2015 года в больнице. В его лице русская литература потеряла одного из классиков XX века. Думаю, его книги будут читаться, пока жива Россия. Потому что это уникальнейший писатель, который повлиял на развитие молодой литературы. При всех своих патриотических взглядах в силу авангардной прозы был ценим разными людьми с разными социальными и политическими взглядами – от крайне либеральных до ультрапатриотических. Он был глубоко православным человеком, и для многих его читателей это казалось парадоксальным, учитывая его стиль письма. Но его вроде бы «ужасные романы» выносили приговор еще более ужасному миру, лишенному веры в людей и добро.
В своем последнем романе «Мир и хохот» этот тихий и добродушный в жизни человек устраивает свою инквизицию над ненавистными ему разрушителями русского мира. Мамлеев для меня казался в своей прозе все более похожим на деревенского прозаика, чьи герои, просыпаясь от спячки, чувствуют себя не совсем простыми существами, наполняются желанием действовать, и его живые монстры становятся все более прямым отражением нашей гнусной действительности. Это все те же народные инквизиторы, уже объединяющиеся в тайные сообщества. Нет, не так уж прост был при жизни уважаемый и именитый писатель. Его реванш, идущий откуда-то с неба, от Бога, был, может, пострашнее, чем просто месть озлобленной русской женщины за свою дочь. Мамлеев был народен в своей прозе так же, как народны все сказки о ведьмах и нечистой силе. Но ведь и эти сказки мощно влияли веками на народное сознание.
И сам писатель уже из мира иного будет присылать свои приветы своим недругам.
Оберегая ценности и идеалы своего народа.
Вечная ему память…
