Александр Курбатов
Немиров все время стремился найти концентрированное выражение жизненного счастья. Фото Максима Кузнецова
Мне повезло. Я пережил момент рождения литературы. Ну, то есть вот такое чувство – что не было никакой литературы, а вот сейчас она рождается.
Это чувство прекрасное и очень мощное – как присутствовать при сотворении мира.
Попробую объяснить подробнее. Конечно, литература существовала. Ну, как для русского человека начала XIX века существовали всяческие греческие-римские авторы, исторические писания, переводные сочинения – все это, может, и интересное, но отдельное, про чужое, изложенное специальным языком.
Вот так и для меня было до января 2001 года: ну, есть какая-то литература, ну, можно ее читать, какое-то удовольствие в этом находить.
И тут попадает ко мне книжка Немирова «Некоторые стихотворения, расположенные по алфавиту». Точнее, по порядку не совсем так. Сначала на меня в книжном подвальчике Ad marginem на Новокузнецкой упала книжка «Волшебная страна» Максима Белозора.
Там была глава про Немирова и присутствовали цитаты из стихотворений – пять строчек из одного (не совсем точных) и одна строчка из другого. Но засели строчки сразу и намертво. Идешь где-нибудь по льду, против ветра, и про себя проговариваешь: «Станция «Речной вокзал» – поезд дальше не идет», и как-то весело становится ветру, зиме и прочей бякости сопротивляться.
А потом уже, через неделю, я обнаружил на тех же полочках сверху и книжку стихов самого Немирова.
Первым делом прочитал ее всю прям тут, в магазине. Купил и потом перечитывал и перечитывал. Стихотворения там были какие-то саморазрывающиеся в попытках описания действительности. Но и вместе с тем наоборот – какие-то непонятно почему гармоничные и непонятно чем вызывавшие радость.
И еще были комментарии к стихотворениям, не очень подробные, иногда просто дата и место написания, но комментарии очень нужные и равноправные со стихотворениями.
Из всего этого вырисовывалась жизнь – настоящая жизнь, вроде и похожая на окружающую жизнь, но более честная и правильная.
В общем, тогда я как-то почувствовал то, что позднее обнаружил сформулированным (самим же Немировым сформулированным): поэзия – она не в буквах, не в описании существующей жизни и не в придумывании жизни какой-то другой, поэзия – это создание жизни. Вот хочется тебе такой жизни – так давай, делай ее! А буквы – это только один из возможных способов фиксации. Можно это же делать при помощи музыки, при помощи всяких изобразительных искусств, можно просто проснуться в 5.30 утра в одних носках возле метро «Кожуховская», и в этом будет больше поэзии, чем в собрании рифмованных сочинений.
Подействовало это настолько вдохновляюще, что у меня периодически непроизвольно начали образовываться в голове немировообразные стихотворения, в основном в процессе хождений по городу. И состояние в момент, когда они образовывались, было особенным, не воспроизводимым намеренно и сознательно.
Книжку Немирова везде таскал с собой. «Волшебную страну» тоже таскал – они как бы слились, образовывая вдвоем эту новую литературу. Хотелось такой литературы еще. Стал внимательнее просматривать полки с поэтическими книжками в магазинах. Находил что-то близкое, близкое к этому близкому. Надеялся где-то что-то еще найти Немирова (или хотя бы про Немирова). А то ведь было даже непонятно – жив ли этот человек. Почти половина из тех, о ком было в книге «Волшебная страна», были обведены там черными рамочками. Немиров обведен не был. Но книга вышла в 1999 году, два года назад, как и книга стихов Немирова.
Поэтому я очень обрадовался, обнаружив в мае на тех же полочках в Ad marginem, где лежали книжки издательства «Красный матрос», книжку «Некоторые стихотворения, расположенные по алфавиту – 2». Издания 2001 года. Значит, жив.
Потом обнаружил еще одну книжку Немирова: «А.С. Тер-Оганян. Жизнь, судьба и контемпорари арт». Там было то, что в книжках стихов присутствовало в виде комментариев, но разросшееся до размеров целой книги.
Еще позже, по осени, обнаружил на подоконнике в клубе «Пир О.Г.И.» на Новокузнецкой журнал «Факел», где была заметка Льва Пирогова про поэзию Немирова, и в конце заметки был интернет-адрес «Немировского вестника». Адрес я переписал в записную книжку. Нашел, распечатал имевшиеся на тот момент выпуски «Вестника». Еще через какое-то время, в 2003 уже году, обнаружил «Русский журнал» – russ.ru, а в нем регулярные выпуски «Всё о поэзии». Последовательно и их распечатал. (Дома тогда компьютера не было, зато на работе была возможность для проверки ремонтируемых принтеров посылать на печать довольно большие объемы.) «Всё о поэзии» построено было по принципу энциклопедии. Статьи «Амфибрахий», «Акмеизм», «Агдам». Новая литература вбирала в себя старую, которая тоже оказывалась замечательной в некоторых своих явлениях – так зачем же ее сбрасывать!
Постепенно осваивая Интернет, нашел форум «Всё о поэзии». И к осени 2004 года прочитал его к самому началу, то есть на три года назад (сам форум к тому моменту уже переехал на сайт «Глупый дом»). Узнал про «Осумбез», Гузель, Емелина, Родионова, Богомякова, Дмитрия Данилова, Владимира Нескажу, Софрония. Точнее, не про них узнал, а их самих узнал, как живых людей, правда, пока только в одностороннем порядке.
Новая литература разрасталась и постепенно захватывала собой всё.
Я потому так подробно все это описываю, что поневоле возвращаюсь в тогдашнее состояние, и хочется это состояние продлевать и продлевать.
Далее начал по возможности посещать акции «Осумбеза». Регулярные коллективные выступления к тому времени как-то иссякли, но случались эпизодические – чтения Родионова в «Фаланстере», презентации книжек Дмитрия Данилова, Гоши Манаева, Владимира Нескажу.
В январе 2005-го на выставке «Россия-2» в ЦДХ «Осумбез» участвовал в немировском
проекте «Бумажечки» – куча нарезанных бумажечек с текстами авторов товарищества, висящих по стенам и лежащих ворохами на столах. Посетители выставки могли себе бумажечки утаскивать. Ко второму дню предварительно напечатанные и нарезанные бумажечки закончились. Гузель Немирова бросила на форуме клич: кто может срочно допечатать? Я вызвался. Напечатал пачку листов и отнес в ЦДХ. И еще пару раз пришлось допечатывать.
В мае-июне 2005-го в клубе «Живой уголок» в подвале на Тульской проводилась серия вечеров к трехлетию «Осумбеза». Один из вечеров – Владимира Нескажу – пришелся на 25 мая, день отключения света в Москве. Сначала вытащили столы на улицу, сидели там. Но потом поднялся ветер, на нас посыпались ветки и целые сучья с деревьев. Спустились в подвал, нашли несколько свечек, продолжили там.
На следующий день голосованием на форуме меня приняли в «Осумбез». Считаю, что незаслуженно. Но тогда как раз начали всех принимать.
А в сентябре «Осумбез» развалился.
Неокончательно. Окончательно развалиться он не мог. Но того товарищества, что было раньше, уже не было. Была инерция. Люди остались те же, каждый с каждым вроде бы в дружеских отношениях, но уже каждый отдельно. Возможно, это естественный процесс в развитии любых группировок.
Немиров переживал этот распад, наверное, тяжелее всех. Воспринимал как предательство: вот – вывели космические корабли на орбиту, а они вместо покорения космоса занялись обустройством и комфортом.
Были попытки как-то заново все воссоздать: издательство «Ракета», «безумные вторники» в галерее Гельмана на Винзаводе. Но сил Немирова и Гузели на постоянное подталкивание уже не хватало. Со здоровьем становилось все тяжелее. С организацией осумбез-вторников я пытался помогать, но у меня не было нужного напора ярости, как у Немирова, и нужных способностей к организации и общению, как у Гузели.
И осумбез-вторники плавно сошли на нет.
Немиров еще раз собрался с силами и вместе с Игорем Плотниковым организовал, наверное, самый безумный свой проект – «аРрок Через Океан». Немиров у себя дома, в Королеве, записывал вокальные партии с минималистичными текстами, а Плотников (находясь то в Канаде, то в Голландии, то в Конго) сводил эти партии с компьютерной музыкой. За процессом работы можно было следить по километровым обсуждениям в ЖЖ Немирова – как и что нужно делать, что поменять.
Во время коротких наездов Плотникова в Россию им удалось собрать даже реальную группу – с инструментами (гитара, бас, клавишные, ударные и балалайка), с женским вокалом и танцевальной группой поддержки.
Было несколько концертов, съемки клипа у фонтана «Дружба народов» на ВДНХ, поездки в Пермь, в Тюмень и в Питер.
Общая идеология проекта – все то же упорное стремление Немирова найти концентрированное выражение жизненного счастья, на этот раз музыкальными средствами, и создать вокруг этого самоорганизующуюся среду, не опирающуюся ни на какие официальные институты. Ну, а в перспективе – власть над миром, победа всего хорошего над всем плохим.
Не получилось.
Последний проект Немирова – живопись. Рисование красоток, и международно признанных, и тех, кого лично знал по жизни. Проект затворнический и трудоемкий: научиться рисовать, практически с нуля, делать кучу вариантов, кучу попыток, постепенно добиваться нужного. Техника изображения – в стиле самодельных трафаретов 70-х годов. Не знаю, была ли у Немирова в детстве такая всеобщая мода, у нас, помню, что была – делать из бумаги трафареты и пропечатывать краской или чернилами, ручкой на футболках, школьных сумках.
Те немногие картины-трафареты, которые Немиров показывал, выглядели очень даже профессионально и впечатляюще.
У меня была идея – сделать уличную галерею: на стенах гаражей или на заборах пропечатать ряды этих картин, собраться и коллективно сделать. Даже забор конкретный присмотрел, не залепленный граффити.
Немиров говорил, что да, можно, надо только тепла дождаться.
В тот год как-то не собрались, а в этом Немиров до тепла не дотянул.
