Бах восходит лесенкой Маяковского

Размах культурологических ассоциаций Константина Кедрова был так велик, что казалось, будто он стремится сочетать в интеллектуальном орнаменте своих построений все эпохи и всех творцов. Вывести своеобразный код культуры:

Бах шагает многоэтажно

Бах вышагивает хорал

Рядом шествует Маяковский

Он вышагивает хор ад.

Бах преобразует орган в рояль

Орган для него всегда органичен

Зато в рояле он мелодичен

Орган нужнее

Рояль нежней

Бах восходит лесенкой 

Маяковского

Маяковский шагает вниз

Две мелодии сходятся 

и расходятся

в направлении в – 

из Фуги Баха кудрявы, как его 

парик,

изысканны, как кружева 

манжет

каждая нота – вздох 

или вскрик

музыка как сюжет…

Немыслимые, как мне кажется, сочетания имен и эпох давали особенный эффект, и поэзия Кедрова цвела огромными временными периодами. Он совмещал лукавство иронии и глубину метафизики. Недаром был философом. Но он был и философом поэзии. Он исследовал ее, проникал в тайные области звукописи. Скручивал перевертни:

Ад Арго ограда

Мора паром

Зевс вез

Ясона нося

Медея едем

Но Колхида ад их локон

А грамота том Арго…

Ветвились его верлибры. Роняли в чуткие сердца иней смыслов:

Вокруг коня выстраивалась 

вся культура

вокруг коня

а конь не знает ничего 

о той культуре

которая выстраивалась 

вокруг 

него

Так Конь Троянский ничего 

не знает о Елене

ведь он внутри пустой

деревянный

Пегас стихов не пишет

и не слышит размеров 

конских –

ямба и хорея…

Кедров был «своим» во всех культурах и во всех временах. И он постоянно переосмысливал их. Он создавал, как мне кажется, единое время любви.

Особую роль в его поэзии играли звуки и перекличка букв. Звуки напряженно пульсировали и ласково мерцали. Буквы сочетались и высекали новые искры смыслов из замшелых, усталых слов:

Думая о Кьеркегоре

Я пробудился в свой сон

Чтобы понять свое горе

Нужно войти в горизонт

Все кто стремится 

к забвенью

Воины Небытия

Следуют тенью за тенью

В Тень из тенёт твоих Я…

В поэзии Кедрова было много бодрости, азарта исследователя. Вот он беседует на вечной дороге с дервишем русского слова Велимиром Хлебниковым. А вот резвится с обэриутами. Вот входит в доисторические времена и стремится вывести «Код динозавра» (так называлась одна из поэм Кедрова).

Архаизм и модернизм. Словесный театр, распахнутый в мир. Театр и сейчас сияет представлением, но уже без творца.