Большой стиль научно-технической пропаганды – 3

В СССР трудно было отделить пропаганду научных знаний от научной популяризации. Фото РИА Новости

Вполне объяснимо, что в начале 1950-х годов в общественно-политическом поле СССР доминировал пафос промышленного, индустриального, технического развития страны. Это было оправданно.

Дело техники

Впечатляющие статистические данные потерь национального имущества СССР после Великой Отечественной войны приводил в своей книге «Военная экономика СССР в период отечественной войны» (М., 1947) руководитель Госплана СССР Николай Вознесенский. «На территории СССР, подвергавшейся оккупации, полностью или частично разрушено и разграблено 3850 заводов, фабрик и других промышленных предприятий, не считая мелких предприятий и мастерских, 1876 совхозов, 2890 машинно-тракторных станций, 9000 колхозов... 4100 железнодорожных станций, 3000 почтово-телеграфных учреждений, телефонных станций, радиостанций и других предприятий связи... Разрушены, уничтожены или похищены немецкими оккупантами и их сообщниками на территории СССР, подвергавшейся оккупации, 175 тыс. металлорежущих станков, 34 тыс. молотов и прессов, 2700 вру­бовых машин, 15 тыс. отбойных молотков, 5 млн кВт мощностей электростанций, 62 доменные печи, 213 мартеновских печей, 45 тыс. ткацких станков и 3 млн прядильных веретен... Из 122 тыс. км железно­дорожной колеи, бывшей до войны на территории СССР, подвергавшейся оккупации, разрушено и разграблено оккупантами 65 тыс. км железнодорожной колеи. Повреждено 1800 паровозов, 42 000 ваго­нов. Оккупанты уничтожили, потопили и захватили 4280 пассажирских, грузовых и буксирных пароходов речного транспорта и судов технического вспомога­тельного флота и 4029 несамоходных судов. Из 26 тыс. железнодорожных мостов разрушено 13 тыс. Все имевшиеся в оккупированных районах СССР 2078 тыс. км проводов телеграфно-телефонных линий связи разрушены или похищены немецкими оккупан­тами».

Ничего удивительного, что в Директивах по пятому пятилетнему плану развития СССР на 1951–1955 годы, принятых XIX съездом КПСС (5–14 октября 1952 года), особо подчеркивалось: «Для выполнения задач пятого пятилетнего плана необходимо: поднять массовое движение изобретателей и рационализа­торов из инженеров, техников, рабочих и колхозников за дальнейшее техническое усовершенствование и расширение производства, за всестороннюю механизацию, облегчение и дальнейшее оздоров­ление условий труда. Осудить практику хозяйственных организа­ций, недооценивающих задачи внедрения новой техники и механи­зации труда и допускающих неправильное использование рабочей силы...» (Здесь и далее, если не указано другое, курсив в цитатах мой. – А.В.)

Механизмы выполнения поставленных задач были определены так: «Расширить за пятилетие подготовку научных и научно-педагогических кадров через аспирантуру высших учебных заведений и научно-исследовательских институтов примерно в 2 раза по сравнению с предыдущей пятилеткой.

Улучшить работу научно-исследовательских институтов и на­учную работу высших учебных заведений, полнее использовать научные силы для решения важнейших вопросов развития на­родного хозяйства, обобщения передового опыта, обеспечивая ши­рокое практическое применение научных открытий. Всемерно содействовать ученым в разработке ими теоретических проблем во всех областях знания и укреплять связь науки с производством...

Для обеспечения значительного роста выпуска художествен­ной и научной литературы, учебников, журналов и газет расши­рить полиграфическую промышленность и улучшить качество пе­чати и оформления книг». В целом ставилась задача развития «просвещения, научных и культурно-просветительных учреждений», а для ее решения намечено было увеличить объем капитальных вложений на эти цели за пятилетие примерно на 50% по сравнению с предыдущей пятилеткой.

В мае 1955 года указом Президиума Верховного совета СССР образован Государственный комитет Совета министров СССР по новой технике (Гостехника СССР). На новый орган возлагались: разработка и представление в правительство предложений об основных направлениях в развитии науки и техники по отраслям народ­ного хозяйства, составление перспективных и годовых планов создания новых важнейших машин, механизмов, оборудования, приборов, мате­риалов, технологических процессов, контроль за их внедрением.

«Решающим условием дальнейшего роста всего промышленного производства является его непрерывный технический прогресс, – подчеркивалось в резолюции «По отчетному докладу Центрального комитета КПСС» ХХ съезду КПСС (14–25 февраля 1956 года). – Съезд считает необходимым всемерно укрепить связь научных учреждений страны с производством, с конкретными запросами народного хозяйства, сосредоточить их творческие усилия на решении наиболее важных научно-технических проблем, неуклонно поднимать роль науки в решении практических задач коммунистического строительства... Шестая пятилетка будет пятилеткой широкого внедрения новой техники во все отрасли народного хозяйства... Огромное значение имеет повышение квалификации рабочих, колхозников, специалистов всех отраслей производства, только при этом условии может быть обеспечено наиболее эффективное использование новой техники, которой будет оснащаться народное хозяйство в шестой пятилетке…»

Бумажные рельсы технического прогресса

Вряд ли можно считать случайным, что как раз в 1956 году в Москве начинает выходить ежемесячный иллюстрированный научно-технический журнал ЦК ВЛКСМ и Центрального совета Всесоюзной пионерской организации им. В.И. Ленина «Юный техник». Цели, стоявшие перед новым изданием, – популяризация достижений отечественной и зарубежной науки, техники, производства, освещение вопросов научно-технического творчества, профессиональной ориентации школьников. В качестве приложения к журналу в 1957–1971 годах выпускалась «Библиотечка для умелых рук» (24 выпуска в год). Журнал был необыкновенно востребован – к 1978 году его ежемесячный тираж составил 870 тыс. экземпляров.

В августе 1960 года увидел свет первый номер популярного научно-технического журнала «Наука и техника». Решение о его издании было принято Цент­ральным комитетом Компартии Лат­вии. Издавался он латышском и русском языках. Первый номер открывала статья первого секретаря ЦК КПЛ в то время Арвида Пельше – «Быть активным борцом за техниче­ский прогресс». Главной задачей журнала, по мнению Арвида Яновича, была пропаган­да достижений ученых, инжене­ров и техников, новаторов производ­ства, популяризация всего нового, что рождается в научно-исследова­тельских институтах и лабораториях, в цехах заводов и фабрик.

Первый номер вышел тиражом 27 тыс. экземпляров. Вот некоторые темы, о которых рассказывалось на его страницах: «Скоро человек полетит в космос» (прогноз сбылся спустя несколько ме­сяцев! ), «Саласпилс – наша Дубна», «Новая тайна Вселенной» (о том, но­сит ли всеобщий характер закон всемирного тяготения), «Роторные линии», «Можно ли научиться изобретать?», «Фотонные ракеты», «Старт борьбы за долголетие»… Через 20 лет, в августе 1980 года, в редакционной статье юбилейного номера «Науки и техники» отмечалось: «Как видим, сра­зу же определился весьма широкий профиль новорожденного – тут и физика, лидер всех наук в ту пору, и то, что мы бы сейчас назвали космо­навтикой, и эвристика, и современная техника, и медицина, и, конечно же, известная доля фантазии... Сегодня «Наука и тех­ника» «воюет» и умением, и числом (11 000 экз.), оставаясь единственным в республике научно-популярным из­данием». Добавим, что из 110-тысячного тиража 70 тыс. издавалось на латышском языке.

Научно-технический прогресс в 1960-е годы рассматривался на вполне конкретных примерах. Фото РИА Новости

Отделение экономических, философских и правовых наук Академии наук СССР после XXI съезда КПСС и пленума ЦК КПСС (июнь 1959 года) провело научную сессию «Социально-экономические проблемы технического прогресса». Один из участников этой сессии, первый заместитель главного редактора Большой советской энциклопедии, профессор Анатолий Зворыкин в своем докладе выделял 17 проблем, связанных с социальными аспектами технического прогресса в СССР. Среди них автором были отмечены:

«...14. Переподготовка и подготовка рабочих, инженерно-технических работников в свете перспектив технического прогресса;

15. Характер среднего образования в свете технического прогресса;

16. Технический прогресс и его влияние на быт и семью;

17. Технический прогресс и вопросы культуры».

Вся эта политическая риторика переплавлялась в конкретные результаты.

«Это наш, советский обычай! »

К 1948 году СССР восстановил довоенный уровень ВВП. По оценкам профессора экономической истории Оксфордского университета Роберта Аллена, с 1928 по 1970 год рост внутреннего национального продукта в СССР составлял более 5% в год. За семь лет (1954–1960) среднегодовой темп прироста промышленной продукции составил 11,1%. (Для сравнения: в США за этот же период – 2,5%). Если на 1 июля 1955 года общая численность занятых в учреждениях науки и научного обслуживания составляла 247,6 тыс. человек, то на 1 декабря 1960 года этот показатель вырос более чем в 2,5 раза – до 635,7 тыс. человек. За три года, с 1958-го по 1960-й, в стране было создано в два раза больше научных учреждений, чем за предыдущие восемь лет.

Почти автоматически эти «политические универсалии» включали «изменение «серых» технических классификаторов и институциональных процедур», в том числе и в сфере популяризации науки, просвещения и пропаганды. Очень показательна в этом смысле эволюция павильонов Выставки достижений народного хозяйства (ВДНХ) в Москве в конце 1950-х – начале 1960-х.

В 1959 году открывается павильон «Академия наук СССР». Он занимает площади бывшего павильона «Северный Кавказ». Больше нет локальных, региональных, республиканских точек роста. В представлении политического руководства СССР, вся страна должна стать единым полем научно-технического прогресса. Павильон «Поволжье» в 1959 году трансформируется в «Радиоэлектронику и связь», «Дальний Вос­ток» – в «Советскую книгу». В 1963–1964 годах под павильон «Физика-техника» отдан павильон «Латвийская ССР», а павильон «Литовская ССР» становится «Химией», «Эстонская ССР» – «Биологией», «Азербайджанская ССР» – «Вычислительной техникой», «Узбекская ССР» – «Культурой», «Ленинград и Северо-Запад» – «Оптикой», «РСФСР» – «Атомной энергией». Причем павильоны «Физика-техника», «Биология», «Химия» и «Космос» закреплены за Академией наук СССР.

С 1962 года выходит новый ежемесячный популярный научно-технический журнал ЦК ВЛКСМ «Юный моделист-конструктор». С 1966 года журнал попытался расширить свою адресную аудиторию, о чем свидетельствует смена названия: «Моделист-конструктор». К началу 1970-х тираж издания достигал 400 тыс. экземпляров.

Не менее ярко иллюстрирует пафос «технического прогресса» и волна так называемой инженерной фантастики («фантастики завтрашнего дня»), которая стала очень популярной именно в 1950-е годы. Приведем только некоторые, наиболее «говорящие», названия произведений этого жанра.

Вадим Охотников. На грани возможного. – М.: Молодая гвардия, 1947. – 88 с. (тираж 30 тыс. экз.). В контексте темы нашей статьи очень показательно вступление «Реалистическая фантастика», написанное Борисом Лавреневым: «Огромное место, которое занимает наука в жизни нашей страны, и невиданный технический прогресс, достигнутый в различных отраслях социалистического производства, вы­зывают у нашей молодежи глубокий интерес к науке, к открытиям и изобретениям.

Поэтому понятен большой спрос на произведения науч­но-фантастической литературы со стороны нашей молодежи.

Популяризация научных достижений становится почет­ной задачей не только советских литераторов, но и самих людей науки, которые тоже все чаще прибегают для этой цели к форме сюжетного повествования».

Валентин Иванов. Энергия подвластна нам. – М.: Трудзервиздат, 1951. – 276 с. (90 тыс. экз.). Из авторского предисловия: «В одном грамме любого вещества – воды, песка, камня – содержится энергия, равная двадцати пяти миллионам киловатт-часов!

Так поставлена проблема энергии в двадцатом веке. Это – научная, техническая проблема использования атомной энергии.

Мы, в нашем победном движении к идеалу человече­ского общества, к коммунизму, неуклонно идем вперед, неустанно поднимаемся все выше и выше. Мы созидаем жизнь, а не разрушаем ее. Такова воля нашего народа. Ступени, ведущие нас все выше и выше, – это и лесные полезащитные полосы, это гигантские гидроэлектростан­ции и каналы, орошающие пустыни, это вся наша наука, весь наш труд. И мы говорим – подвластная нам энер­гия используется только на благо человечества!

И так мы поступаем. Мы всегда поступаем так, как говорим.

Это наш, советский обычай! »

Борис Фрадкин. Пленники пылающей бездны. – М.: 1959. – 176 с. (90 тыс. экз.). Из редакционного предисловия: «Научно-фантастическая повесть «Пленники пылающей бездны» – увлекательный рассказ о подвиге советских ин­женеров и ученых, которые на подземоходе проникают к центру Земли, делают необычайные научные открытия, по-новому объясняют причины передвижения материков, возникновения очагов землетрясений и других загадочных явлений, связанных с жизнью нашей планеты».

Владимир Савченко. Черные звезды. – М.: 1960. – 247 с. (230 тыс. экз.). Из редакционного предисловия: «В научно-фантастической повести «Черные звезды» вы познакомитесь с «героями нашего времени» – учеными-физика­ми, инженерами, исследователями, ведущими интересную и тяжелую борьбу с природой за овладение сокровенными тай­нами атомного ядра. Немало трудов и бед приходится преодо­леть молодым героям повести на пути к великим открытиям – созданию «нейтрида», ядерного сверхматериала, обладающего идеальными свойствами, и антивещества – нового могучего источника ядерной энергии. Одно из этих открытий достигает­ся лишь ценою жизни двух исследователей».

Прогресс, но еще не революция

Повторим, трудно в рассматриваемое нами десятилетие отделить пропаганду научных знаний от научной популяризации. Государство само еще не формулировало свои цели в терминах политики популяризации науки и техники. Но постепенное осознание того, что именно наука становится главным фактором и внешне-, и внутриполитической жизни Советского Союза, к началу 1960-х годов проявилось уже совершенно отчетливо.

Как раз на рубеже 1950–1960-х годов фиксируется изменение политической риторики. Политически нейтральный и хорошо объясняемый идеологически «технический прогресс» заменяется (во многом вынужденно, под давлением внешнеполитических факторов, символическим выражением этого давления вполне можно считать впервые появившийся в 1957 году в газете New-York Тimes термин «высокие технологии») новой понятийной конструкцией – «научно-технический прогресс» (но все еще не «научно-техническая революция»). Хронологически этот смысловой скачок датируется достаточно точно – XXII съездом КПСС (17–31 октября 1961 года). На этом съезде была принята новая, третья Программа КПСС.

Во второй ее части – «Задачи Коммунистической партии Советского Союза по строительству коммунистического общества» – читаем: «Максимальное ускорение научно-технического прогресса – важнейшая общенародная задача, требующая повседневной борь­бы за сокращение сроков проектирования новых технических средств и освоения их в производстве... Партия будет всемерно содействовать дальнейшему усилению роли науки в строительстве коммунистического общества, поощре­нию исследований, открывающих новые возможности в развитии производительных сил, широкому и быстрому внедрению в практику новейших научно-технических достижений, решительному подъему экспериментальных работ, в том числе непосредственно на производстве, образцовой постановке научно-технической ин­формации, всей системы изучения и распространения отечествен­ного и зарубежного передового опыта. Наука станет в полной мере непосредственной производительной силой...» (Курсив оригинала.)

Так новой официальной риторикой начала 1960-х стал «научно-технический прогресс». Заметим, что одним из авторов этой «футурологической» третьей Программы КПСС был философ Эвальд Ильенков. Именно на XXII съезде Н.С. Хрущев заявил: «Не только наши потомки, а мы с вами, товарищи, наше поколение советских людей будет жить при коммунизме!»

Еще более глубокую интерпретацию произошедшего понятийного сдвига дает социолог Александр Бикбов: «Официальное назначение науки в системе общественных производств покидает узкие рамки создания и использования промышленного оборудования, которые образуют понятийную сетку начального периода административных реформ на рубе­же 1950–1960-х... К середине 1960-х го­дов официальное определение науки и техники приобретает все более выраженный цивилизационный характер, вводя его в семантическое ядро социализма: научно-технические новше­ства как «непосредственная производительная сила» обретают место в основании социального порядка. Наука по-прежнему подчинена принципу общественной пользы и служит победе социалистического строя в мировом соревновании. Эта по­беда, однако, зависит уже не только от прогресса политически нейтральной техники, но и от облагораживающей интеграции научных знаний и самой науки в общественное устройство. Благодаря этому советский политический режим приобретает новое качество, сближающее его с европейским «государством благоденствия», в той мере, в какой успех обоих обеспечивается не простым ростом экономических показателей, но всеобщим научным просвещением, так необходимым для осведомленного согласия управляемых... Этот сдвиг отражается в разнообразии контекстов категории «научно-технического прогресса» и в риторике «научного управления обществом», эксплуатация которой с конца 1960-х до середины 1980-х годов сопровождается неизменным ростом библиографического списка» (Бикбов А.Т. Грамматика порядка: Историческая социология понятий, которые меняют нашу реальность. – М., 2014).

На это сугубо операциональное понятие – научно-технический прогресс в самых разных коннотациях – как на несущую частоту, накладывается вся активность и вся официальная риторика (пропаганда). В свою очередь, модулирующая волна (рябь) кампаний научной популяризации совпадает в 1960-е годы с масштабной реорганизацией всей научно-технической сферы, реформой Академии наук СССР.