0
14258
Газета Интернет-версия

07.09.2021 18:24:00

Темнокожий мир оказался глобальным ядерным котлом

На планете формируется влиятельное сообщество, не укладывающееся в рамки географической локализации и национальной государственности

Александр Неклесса

Об авторе: Александр Иванович Неклесса – председатель Комиссии по социокультурным проблемам глобализации, член бюро научного совета «История мировой культуры» при Президиуме РАН, руководитель группы «Север – Юг» Центра цивилизационных и региональных исследований Института Африки РАН.

Тэги: темнокожие, африка, колонии, человечество, чернокожие, африканцы, цивилизация, общество, кризис


темнокожие, африка, колонии, человечество, чернокожие, африканцы, цивилизация, общество, кризис Сегодня политическая деколонизация вытеснена из мировой повестки сюжетами мультикультурной интеграции. Фото Pixabay

Этот третий мир – игнорируемый, эксплуатируемый, презираемый, подобно третьему сословию, теперь тоже желает стать чем-то.

Альфред Сови

(L’Observateur…, 14.08.1952)

ХХ век – время войн и революций, социального транзита и незавершенного поиска новой композиции мира. Вслед за крахом имперских грез последовали взлет и кризис национальной идеи, произведя на свет многочисленное семейство постимперских и постколониальных ситуаций. К концу столетия перестройка миропорядка и пространственное развитие цивилизации завершились глобализацией – «эффективной оккупацией» планеты Современностью.

Переосмысление глобальной постколониальности как фундаментальной проблемы ведет к перепрочтению исторических и культурных генеалогий не только Африки или Азии, но также Америки и Европы, постигая опыт людей и сообществ, завоевавших призы, осваивая тяготы личной и групповой суверенности. Сегодня политическая деколонизация вытеснена из мировой повестки сюжетами мультикультурной интеграции с привкусом постколониальной интервенции в соответствии с прогнозом: «Если Европа не идет в Африку, Африка придет в Европу».

Цивилизационный транзит

Тектоника Большого социального переворота вполне ощутима, его энергетика осязаема, контуры перемен прорисовываются все отчетливее, но подробности грядущего остаются за линией горизонта. Приоткрывающийся мир из-за неясностей с новой главой земного бытия мы лукаво определяем как Постсовременность.

Мир Современности был основан на секулярном мировидении, постулатах гуманизма, естественно-научном осмыслении жизни и рациональном подходе к практике. В его обустройстве существенную роль сыграли идеи просвещения, прогрессизма, экономического развития, политического конструктивизма, а также представление о прирожденных правах и высоком предназначении человека. События новейшего времени при всех трагических изгибах образуют вектор устремленности к универсальной суверенизации людей и народов: демократизация – деколонизация – десегрегация – легитимация инакости (persity) – утверждение достоинства личности (dignity).

Глобальная трансформация сопровождалась крушением тоталитарных, этатистских режимов, деколонизацией и контркультурной революцией. В ходе и по окончании Первой мировой войны одновременно с рудиментами феодально-классовой сословности уходили в прошлое континентальные империи, количество суверенных стран заметно возросло. Повестка того времени – обустройство модифицированного политического ландшафта, революция масс, индустриальное развитие, соперничество идеологических нуворишей, их балансирование на одной планете с метрополиями, уже обремененными движениями за независимость в управляемых извне странах и территориях.

После Второй мировой войны постепенно уходят в прошлое и морские колониальные империи. Политическое мироустройство во второй половине века представляет биполярную конструкцию, обрамленную конгломератом умножающихся государств третьего мира. В унисон с экспансией идеалов суверенности и демократии нарастает неприятие традиционализма и авторитаризма, империализма и неоколониализма.

Ближайшими целями первому постколониальному поколению представлялись модернизация, гармоничное встраивание в систему мирового разделения труда, успешность догоняющего развития, членство в ООН и других международных организациях, соучастие в коллективных акциях и процедурах.

По окончании третьей, холодной войны распался идеолого-политический imperium на востоке Европы. Возникает стратегическая неопределенность и складывается мозаичная перспектива, рождаются альтернативные сценарии судьбы людей. Глобальная просторность провоцирует массовую миграцию и продуцирует деятельную индивидуацию, смещение социальных стандартов и смешение культур. Происходит переосмысление исторической ситуации. Мир и его грядущие конфигурации видятся сквозь заметно иную интеллектуальную оптику. Исследовательская интуиция фиксирует симптомы цивилизационного транзита, используя для уяснения сути происходящего концепты постиндустриализма, постсовременности, постколониальности.

Предметное поле постколониальности

Постколониальность – фрактальный извод Постсовременности, социальное явление само по себе и одно из характерных качеств возникающего универсума. Ее кредо – колониальность продолжает существовать в постколониальном мире, а борьбу за политический суверенитет замещает изживание социокультурной и персональной ущемленности, связанной с традициями коллективного неравенства и порождаемыми ими личностными и групповыми фрустрациями при доминировании расового нарратива.

В области дисциплинированной рефлексии постколониальность позиционируется как направление исследований, академическая теория и критическая концепция, претендующая на пересмотр параметров дискурса в сфере социогуманитарного знания (деколониальность). Объект интенсивно развивающихся штудий – социокультурная деколонизация людей и сообществ, основной предмет – преодоление рассеянных в глобальном обществе практик господства, морального угнетения, маргинализации, то есть универсальной колониальности, а также обретение личной и групповой независимости, ее завоевание, удержание, развитие.

Среди приоритетных тем – мультиплицированная суверенность: природная, национальная, гражданская, социокультурная, персональная; ревизия имперских стереотипов; художественное наследие и новаторство; пути и методы реабилитации жертв угнетения, «лишавшего возможности действовать» (Гаятри Спивак). Иначе говоря, целью является не конфронтация с «классическим» колониализмом, но «темнокожее возрождение», стремление к терапии изгойства и ренессансу подавленной идентичности, связанной узами психологической подчиненности (subaltern identity).

Предметное поле постколониальных исследований, перманентно расширяясь, формирует комплексную дисциплинарность, критически исследующую:

– интеллектуальное наследие колониализма/имперскости, включая переучет «библиотеки ориентализма» и создание альтернативной «библиотеки постколониальности»;

– колониальность в тексте и контексте современного мира, пути и способы ее преодоления;

– постколониальное состояние личности и общества, перспективы социальной и культурной эволюции;

– горизонты универсальной деколонизации, глобальную трансформацию, связанную с массовой миграцией из стран третьего мира и генезисом космополитичных «темнокожих интеллектуалов»;

– дискурс и эпистему современности, рамки «окна Овертона» при производстве, верификации и трансляции знания в социогуманитарных дисциплинах.

Преодоление постсовременного барьера сопряжено с критическим отношением ко многим плодам эпохи, отрицанием косметически прикрытых метастаз имперскости и колониальности, избавлением от патерналистского синдрома и эскапистских грез, стремлением к реабилитации идентичностей, деформированных как внешними, так и внутренними господствами. Уже на первой, Бандунгской, конференции стран Азии и Африки наряду с осуждением «классического» колониализма звучала критика иных его версий, включая автоколониализм: «Я заклинаю вас не представлять колониализм только в той классической форме, с которой знакомы мы, индонезийцы, и наши братья в различных частях Азии и Африки. Колониализм имеет также современное обличье в виде экономического контроля, контроля над мыслями, фактически полного контроля небольшой, но чуждой интересам общества группы людей внутри страны. Это искусный и упорный враг, он появляется под многими масками» (Сукарно). Как одна из форм колониализма расценивалась на конференции и коммунистическая экспансия: «Раз мы объединились против колониализма, не следует ли нам также открыто выступить против советского колониализма, как мы выступаем против западного империализма?» (Джон Каталавала).

Колониальность истощает культурное разнообразие, политизирует и уплощает творческие ресурсы, педалируя тактические сюжеты за счет отказа от углубления онтологий, оригинальной рефлексии, персональной и групповой самореализации. Имперский спектакль с вынужденным актерством и мимикрией применительно к обстоятельствам порождал «эффект Франкенштейна» – гибридную фальсификацию индивида, чреватую социальными имитациями и личностными деформациями, неспособностью к искренности, отторжением и забвением подлинности. С регенерацией и обновлением индигентной субъектности происходит «зарождение то тут, то там нового интеллектуального и политического сознания» (Эдвард Саид). Расширяется спектр проектов, формирующих «постколониальную библиотеку», венчурную и альтернативную как колониальному супремасизму, так и академическому ориентализму.

10-12-3480.jpg
Сложившийся баланс устраняет
дискриминацию, основанную на различиях
цвета кожи,  религии, пола, возраста,
физических и психологических особенностей.
«Племена людей».  Гравюра из журнала
«Новый свет», 1882 г., № 18
Методологические аспекты постколониальности

Открывающийся перед цивилизацией горизонт все чаще описывается на языке постсовременных прописей. Концепция постколониальности – плод усложненных взаимосвязей и смешения культур, на ее теорию и практику в той или иной степени повлияли течения мысли, связанные с деятельностным подходом к знанию, а также концепты, вскрывшие заметно более сложный характер природы, общества и человека.

Опираясь на обретаемую силу, постколониальность формирует в русле постклассического подхода оригинальный язык, эпистему, дискурс, вырабатывает собственную позицию и оптику – «способ видеть» (Джон Бергер) и влиять на положение вещей. Стратегическая позиция направления – экзистенциальная включенность и коллективный акционизм. Суть подобной философии активизма сформулировал в свое время Карл Маркс в знаменитом 11-м тезисе о Людвиге Фейербахе: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его». Иначе говоря, состояние общества не является данностью, «знание – само по себе сила» (Френсис Бэкон), социальные науки, как и естественные, чреваты технологиями, а социогуманитарная инженерия сегодня демонстрирует высокую инструментальную эффективность.

Макс Хоркхаймер, философ неомарксистской Франкфуртской школы, обосновывал релевантность критической позиции тем, что «представления не есть отраженная реальность, а производное от социокультурных норм». Деятельная ипостась постколониальности в борьбе за идеологическое/интеллектуальное лидерство в коррекции конвенций («новая нормальность») активно использовала философию практики Антонио Грамши, создавая культурное напряжение, ведущее к социокультурному перевороту («молекулярная агрессия контргегемонии»). Из всего этого проистекает генезис «новой этики», нормативность интенциональности (positionality) и естественность субъективизма в битве за грядущее мироустройство.

Картина мира утрачивает былую определенность. Роль сознания в механике бытия зафиксировали в свое время отцы-основатели квантовой физики, обнаружив при этом серьезные расхождения между выявляемыми закономерностями и представлениями о «должном порядке» (e.g. знаменитая «жуткая запутанность» Эйнштейна). А комплексную природу самого человека обосновали в ХХ веке Фрейд и Юнг, создав заодно предпосылки для переосмысления постулатов культурной антропологии. А столь близкая идеям негритюда в прошлом и постколониальности в наши дни критика рационализма из-за склонности к схоластическим обобщениям и оскудения жизненной энергии (elan vital) звучала в философии жизни, герменевтике, экзистенциализме (Ницше, Бергсон, Дилдей, Кьеркегор, Сартр).

Теодор Адорно в негативной диалектике критикует гегелевскую формулу как редуцирующую множественность контртезисов (разнообразие промысленных миров), растворяя их уникальность во всепоглощающей позитивной результативности. Перестройкой эпистемологии занимаются структурализм и постструктурализм, сначала обозначившие зависимость восприятия от структурности культурных форм, а затем представившие сами эти формы как сумму динамических сил. Прописывается также новое понимание режима знания (Мишель Фуко), дискурс-анализ вскрывает социальные основания нормативности эпистемы, деконструкция постулируется как перманентная норма (Жак Деррида), а событие рассматривается как сумма сингулярностей (Жиль Делёз) вместо механистичной разнарядки общего, частного, особенного. В «битву между защитниками унитарной идентичности и теми, кто видит целое скорее как комплекс, нежели как редуктивное единство» (Эдвард Саид) включаются исследователи и институции, развивающие теорию сложности в диапазоне от ее фактического основоположника Эдварда Лоренца до коллективных усилий Института Санта Фе (Муррей Гелл-Манн). Уникальность же получает должную легитимацию в «доктрине одного процента» (Ричард Чейни).

Особым продуктом постколониальной мысли стала деколониальность. Атакуя «казематы культуры», она констатирует обширный кризис европейской академической традиции, указывая на квазисциентистскую мимикрию гуманитарных дисциплин и их нормативную подоплеку. Подобно критической теории рас, деколониальность не только проблематизировала нарратив аналитического подхода, но пробудила дискуссии о новой этике, социокультурном подтексте и трансляционных альтернативах в отыскании и представлении плодов социальной и гуманитарной рефлексии.

От афрополитов к декополитизму

Переход к Постсовременности – транзит к трудно достижимой динамической целостности планетарной Ойкумены. Процессы, стартовавшие на мировом Севере, постепенно захватывают население мирового Юга. Глобализация – промежуточная стадия универсальной интеракции и единения разделенных разнообразными границами людей и сообществ.

Интенсивное пространственное и технологическое развитие Universum Humanum, вселенский коммуникационный интерфейс, ускорение горизонтальной и вертикальной мобильности предопределили освоение номадического стиля бытия. Постколониальность, стимулируя трансграничность и многообразие, провоцирует миграционные инстинкты, выявляет уникальные возможности и продуцирует экзистенциальные риски. В глобальной сети антропотоков доминирует как коллективный, так и индивидуальный исход обитателей Юга на Север, порождая смешение рас, культур и народов. Переселение происходит по разным мотивам: от образовательной, карьерной, экономической эмиграции до спасающихся от голода и войн беженцев. Массовая мобильность и демографическая динамика заметно влияют на дух и содержание эпохи, теперь не только генезис суверенных стран, но сама «темнокожесть» становится вектором и символом глобальной трансформации. На планете складывается многочисленное и многомерное «не имеющее отечества» сообщество, не укладывающееся в прокрустово ложе географической локализации и национальной государственности.

История неевропейских и постимперских культур предстает россыпью сюжетов, странствующих вне прежней дисциплинарной магистрали. Новая субъектность вступает в коэволюционное сопряжение и состязание с такими историческими проектами, как формирование мультикультурной и полиэтничной Америки, глубинное преобразование Европейского союза, tour de force всемирного исламского единения, напоминая и о поглощенной историей идее сотворения советской глобальной общности. Инновационные политические, культурные, расовые ансамбли по-своему интегрируют этнические различия. А отсутствие стойкой национальной идентичности, связанное с иной, социокультурной демаркацией, проводимой поверх прежних границ и барьеров, «представляет определенное преимущество, становясь вызовом глубоко статичному понятию идентичности, когда человека определяют через нацию» (Эдвард Саид). Тайе Селаси, провозвестница идеи афрополитизма (афрокосмополитизм, то есть «чернокожие мира», активно использующие географические и социальные маршруты Постсовременности), так характеризовала свою комплексную, трансграничную идентичность: «Я не знаю, откуда я! Родилась в Лондоне. Мой отец из Ганы, но живет в Саудовской Аравии. Моя мать – из Нигерии, но живет в Гане. Я же выросла в Бостоне».

Пробуждаются грезы и о новом, иначе аранжированном витке мировой революции. Поиск отрицающего сложившийся миропорядок исключенного класса – пролетарии у Маркса, интеллектуалы у Франкфуртской школы – сегодня, кажется, опознает в качестве перспективных иных трансграничное «темнокожее сообщество». Отчуждение, расцениваемое как следствие колониального статуса («туземцы») либо рабства («раб не имеет отечества»), порождает резко критическое отношение к положению вещей с привкусом ресентимента и сумрачными обертонами. Уже на упомянутой выше Бандунгской конференции прозвучали предостережения и призыв «предотвратить пропаганду расового союза, который мог бы привести к гнусности, способной потрясти мир» (Карлос По Ромуло).

Социальное ядро атакующих когорт, обеспечивающее свободу действий, – распределенное по планете множество «культурных гибридов»: интернациональное номадическое племя, подобное былой «невидимой коллегии», шлифовавшей интеллектуальные коды своей эпохи. Можно провести аналогию с процессом обогащения урана: масса мигрантов, будучи активированной, производит денационализированных пассионариев и афрополитов, солидарных в силу именно не национальной, а «темнокожей» (во все более широком смысле) общности. Третий мир «униженных и оскорбленных» становится глобальным ядерным котлом – суммой стратегически реактивных других: миллиарды аборигенов, населяющих десятки постколониальных стран; потоки мигрантов, перемещающихся по планете; и в качестве фермента перемен – деколонизированные политики, профессура, журналисты, писатели и т.п. (декополитизм), способные влиять на правила игры, солидарно изменяя их.

Постсовременность, осваивая языки транзита, экспериментирует с разнообразием путей самореализации. И, ценя личные качества выше национальных, расовых, прочих разделений, делает ставку на творческий потенциал, оказываясь в симбиотическом союзе с постколониальностью. Сложившийся баланс – устранение дискриминации, основанной на различиях цвета кожи, этнической принадлежности, религии, пола, возраста, физических и психологических особенностей, сексуальной ориентации или гендерной идентификации. Речь идет о форсированной коррекции взаимоотношений и утверждении достоинства посредством «нормативной эмпатии». Дальний горизонт – восстановление понесенных утрат и свобода от враждебных «престолов и господств». Физическое отторжение и диффамация призраков прошлого – универсальный феномен, не слишком отличаются волны свержения памятников генералам Конфедерации в США или причастным к торговле рабами – в Европе с рекультивацией среды и упразднением монументов, связанных с имперской колонизацией, на Северном Кавказе, в Татарстане, Центральной Азии или с восточноевропейским, балтийским, украинским «ленинопадом».

Многоликое сообщество, обращая обременение в ресурс, обретает стратегическую субъектность и перехватывает историческую инициативу. Мы видим, как сбывается предвидение Альфреда Сови о роли постколониального мира, потенции которого он почти семь десятилетий назад сравнил с преобразующей силой, некогда отправившей на свалку истории сословный порядок. Тема бремени темнокожего человека, пройдя «долгим маршем» по ступеням панафриканизма, негритюда, движения «черных пантер», афроцентризма и уже в прихожей нового века – акционизма BLM, приблизилась к воплощению симбиоза афрополитизма с рассеянной по планете Постсовременностью, укрепляя солидарные позиции деколонизирующего Современность интегрального космополитизма. 

Данная статья – расширенная версия доклада «Постколониальность: предметное поле, методологические основания, социальная перспектива» на научном семинаре Центра цивилизационных и региональных исследований Института Африки РАН «Постколониальные исследования: основные аспекты и тенденции». Москва, 30 июня 2021 года.


Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


Более половины белорусов не считают себя отдельной нацией

Более половины белорусов не считают себя отдельной нацией

Дмитрий Тараторин

Аналитики выяснили, какой образ будущего для Белоруссии выбирают ее граждане

0
1421
Уроки спецоперации побуждают КНР и США обновлять арсеналы

Уроки спецоперации побуждают КНР и США обновлять арсеналы

Владимир Скосырев

Китай готовится к войне за Тайвань

0
1376
В Поднебесной ждут перемен

В Поднебесной ждут перемен

Юрий Тавровский

В Китае хотят усовершенствовать модель развития

0
1805
Макрон и Лула да Силва сошлись на Амазонии

Макрон и Лула да Силва сошлись на Амазонии

Данила Моисеев

Самые щепетильные темы лидеры Франции и Бразилии обсудили за закрытыми дверями

0
1316

Другие новости