К 75-летию создания советской атомной бомбы

На фото первая советская атомная бомба РДС-1. Фото Vesailok\wikipedia.org

В конце марта 1942 года Л.П. Берия сообщил И.В. Сталину, что в Германии, Англии и США ведутся работы по созданию атомной бомбы. Сталин вынес обсуждение этого вопроса на Государственный комитет обороны (ГКО), пригласив туда известных советских ученых: академиков А.Ф. Иоффе, Н.Н. Семенова и В.Г. Хлопина. По окончании совещания Сталин предложил «…учредить совещательный научный орган для организации и координации работ по созданию атомного оружия. Результаты нашей встречи мы оформим Решением ГКО. Контроль за его выполнением поручим товарищу В.М. Молотову. Впредь атомный проект будем называть Программой номер один. НКВД, в лице товарища Л.П. Берии, поручим обеспечение этой программы всем необходимым, а также сбор информации о работе по атомной бомбе за рубежом».

Так закончилось первое официальное заседание правительства, посвященное созданию в СССР атомного оружия. С этого момента в нашей стране началась работа по атомному проекту.

Моему отцу, Швилкину Николаю Гавриловичу, в 1945 году предложили принять участие в работах по созданию нового секретного оружия на одном из объектов, расположенных вне Москвы. После окончания Высшего технического училища им. Баумана (МВТУ) он работал начальником научной лаборатории автоматики в Оргавиапроме Наркомата авиационной промышленности, занимаясь там вопросами прицельного бомбометания и разработкой приборов для этой цели. В 1940 году его работа выдвигалась на соискание Сталинской премии, которую он, однако, не получил. Была вынесена резолюция: «Вернуться к рассмотрению вопроса о премии после летных испытаний».

В эвакуацию отец не поехал из-за протеста моей бабушки Анны Николаевны, знавшей из собственного горького опыта, к каким бедствиям ведет беженство. А кроме того, она твердо верила, что Москву не сдадут. Во время войны отец работал на военном заводе. В 1944 году он был принят в ВКП(б).

Предложение принять участие в работах по созданию нового секретного оружия исходило от ЦК партии. Поскольку предлагали интересную работу и обещали хорошие бытовые условия, что было немаловажно в условиях полуголодной и обнищавшей послевоенной Москвы, то на семейном совете решили, что отказываться от предложения не следует. Отец сначала поедет один, а затем, если все будет как обещали, вызовет нас с матерью. Вскоре пришел вызов. За отъезд горячо агитировал наш знакомый, товарищ отца по учебе в МВТУ Виктор Андреевич Турбинер, исполняющий на объекте обязанности главного конструктора и приехавший с объекта в Москву в служебную командировку.

Мама, Ольга Болеславовна, работала в Государственном управлении шоссейных дорог и ее не отпускали со службы. В то время причина ухода с работы для воссоединения семьи даже в связи с переездом в другой город не считалась уважительной. Уволиться с работы ей удалось только после подачи повторного заявления, копия которого сохранилась в нашем семейном архиве, в котором мама просила освободить ее от работы в порядке перевода в распоряжение Первого Главного управления при Совете Министров СССР и «в связи с выездом мужа на работу за пределы Москвы по решению ЦК ВКП(б)». При этом потребовалось письмо из управления.

Перед отъездом с мамы, бабушки и меня, 10-летнего мальчишки, взяли подписку о неразглашении государственной тайны. Какой? Нам, естественно, не объяснили. От нас потребовали, чтобы мы хранили в тайне и место расположения объекта. Теперь название этого места известно всем: Саров, или Арзамас-16. Находится объект в 400 км от Москвы.

Добирались в то время до объекта самолетом. С объектом не было прямого железнодорожного сообщения. Ближайшая станция железной дороги была удалена от него на несколько десятков километров. В начале 40-х годов здесь размещался завод по изготовлению снарядов для легендарных «Катюш», секрет производства которых тщательно оберегался. Место вокруг саровского монастыря считалось на особом положении, и все подозрительные для властей люди были выселены. Неудивительно поэтому, что место это было облюбовано руководителем чекистов Лаврентием Павловичем Берией для строительства объекта особого назначения, одного из самых секретных объектов СССР.

Заявление О.Б. Швилкиной об освобождении от работы.  Фото из архива автора

На объекте были собраны высококвалифицированные специалисты различных областей знаний. Среди них были выдающиеся физики-теоретики: Я.Б. Зельдович (начальник теоретического отдела), А.Д. Сахаров, И.Е. Тамм, Н.Н. Боголюбов, А.Н. Тихонов, Е.И. Забабахин, Д.А. Франк-Каменецкий; экспериментаторы: научный руководитель проекта атомной бомбы Ю.Б. Харитон, К.И. Щелкин, Е.К. Завойский, Л.В. Альтшулер, А.А. Бриш, В.С. Комельков, В.А. Цукерман, С. Б Комер и другие.

Над атомным проектом работал большой коллектив конструкторов и технологов. С конца 1948 года руководил этим коллективом генерал Н.Л. Духов. На должность главного конструктора его назначили по предложению И.В. Сталина, пожелавшего видеть на этом посту известного специалиста, проверенного в труднейших условиях Великой Отечественной войны. Духов к тому времени был уже Героем Социалистического Труда, получившим это звание за создание тяжелого танка КВ. До этого руководителем опытно-конструкторских работ был В.А. Турбинер.

Конструкторскими отделами руководили: Н.А. Терлецкий – отдел зарядов, Н.В. Маслов – отдел компоновки бомбы, Н.Г. Швилкин – отдел технологической и сборочной оснастки заряда, В.А. Зуевский руководил работой проектно-конструкторской лаборатории аппаратуры автоматики подрыва заряда.

Бомба была создана за пять лет. Ее взорвали на Семипалатинском полигоне 29 августа 1949 года.

При первом в СССР ядерном взрыве присутствовал руководитель работ по созданию бомбы Лаврентий Павлович Берия. Ударная волна от взорвавшейся бомбы распахнула дверь на командном пункте, где Берия находился вместе с руководителями взрыва.

Сопровождающий министра внутренних дел полковник Тимофей Ефимович Смирнов едва успел оттолкнуть министра от падавшей на него оконной рамы, выдавленной ударной волной. После взрыва Л.П. Берия и его свита поехали на легковых автомобилях смотреть результаты разрушений, не имея даже элементарных средств защиты.