Как премию назовешь – тому она и достанется

Выдающийся российский физик Владилен Летохов – один из тех, кого незаслуженно «не заметил» Нобелевский комитет.   Фото Андрея Ваганова, 8 января 2002 года

Присуждение Нобелевской премии в естественнонаучных номинациях не всегда вызывает однозначную оценку со стороны научного сообщества, что вполне нормально для подобных процедур. Премия по физике 2024 года оказалась одним из примеров такой неоднозначности.

Вряд ли какие-либо существенные вопросы вызывает присуждение премии 1964 года Николаю Басову, Александру Прохорову и Чарлзу Таунсу «за фундаментальную работу в области квантовой электроники, которая привела к созданию генераторов и усилителей, основанных на мазерно-лазерном принципе».

Однако такая формулировка не способствовала получению заслуженной награды непосредственными создателями первых действующих лазеров. Были премии другим лауреатам с упоминанием применения лазера как инструмента исследования.

Но эта ситуация осталась неизменной, если не считать ее «развитием» тот факт, что среди нобелевских лауреатов в итоге не оказалось имени выдающегося российского физика Владилена Летохова (1939–2009), которому 10 ноября 2024 года исполнилось бы 85 лет. Физик-теоретик, пионер лазерной физики, в частности – метода лазерного охлаждения атомов, автор более 850 статей и 17 монографий, Владилен Степанович – наиболее цитируемый отечественный ученый во всех областях науки за период 1973–1988 годов. Работы Летохова послужили основой для работ Стивена Чу, Клода Коэна-Таннуджи и Уильяма Филлипса по лазерным методам охлаждения атомов, за которые они получили в 1997 году Нобелевскую премию по физике.

Упоминание объекта предыдущих премий в последующих решениях Нобелевского комитета характерно не только в случае с лазером. Можно упомянуть, например, детектор элементарных частиц – камеру Вильсона (премии 1927 и 1948 годов) или пузырьковую камеру (1960 и 1968 годов). Так, лауреатом Нобелевской премии по физике 1968 года стал Луис Уолтер Альварес «за решающий вклад в физику элементарных частиц, в частности за открытие большого числа резонансных состояний, ставших возможными благодаря разработке техники использования водородной пузырьковой камеры и анализу данных». За словами «анализ данных» в данном случае стоит работа с миллионами изображений, которые давала усовершенствованная им пузырьковая камера.

Лауреатами премии по физике в 2024 году стали Джон Хопфилд и Джеффри Хинтон «за основополагающие открытия и изобретения, которые позволили осуществлять машинное обучение с использованием искусственных нейронных сетей». Подобная формулировка сразу порождает вопросы о том, к какой именно области наук относятся «основополагающие открытия и изобретения», имеют ли они самостоятельное значение в физике вне связи с тем, что они позволили «осуществлять машинное обучение с использованием искусственных нейронных сетей», и почему они не названы явно?

Подобные вопросы не возникали бы, если бы достижения лауреатов можно было бы охарактеризовать иначе, например, «за основополагающие открытия и изобретения (с указанием разделов физики), ставших возможными благодаря тому, что при этом осуществлялось «машинное обучение с использованием искусственных нейронных сетей». В противном, но как раз имеющем место в реальности случае на первое место выходит названное явно «машинное обучение с использованием искусственных нейронных сетей». То есть не физика, а скорее математика или деятельность, подобная «анализу данных», отмеченному в премии Альвареса 1968 года.

Поскольку математика не фигурирует в наборе Нобелевских премий в соответствии с решением основателя этой награды, то в премиях по физике в первую очередь должно быть представлено именно физическое содержание полученного результата, а не связанная с ним математическая составляющая работы. Однако из-за тесного переплетения теоретической физики и математики уже на этапе разделения этих составляющих, возможно, вообще говоря, возникновение определенных проблем.

Кроме того, решение вопросов о предмете и лауреатах предполагаемых премий фактически не ограничивается только полем чистой науки, подвергаясь воздействию совокупности различных внешних факторов.

Вряд ли можно считать случайностью, что премия по физике 2024 года оказалась тематически близка к проблеме искусственного интеллекта (ИИ). В решении Нобелевского комитета ИИ непосредственно не упоминается – эту часть задачи выполняют СМИ.

Характерный пример – представленный 8 октября в одном из популярных сетевых изданий материал под названием «Их открытия легли в основу ИИ-революции. За что дали Нобеля по физике простыми словами». Он содержит, в частности, следующие «рассказы»:

«Сейчас очень большое внимание уделяется искусственному интеллекту... Однако Нобелевскую премию по математике, как мы знаем, не присуждают, поэтому достижения в этой области пытаются привязать к другим наукам – в этом случае к физике…» – отметил директор центра когнитивного моделирования МФТИ и директор лаборатории Института AIRI Александр Панов.

Другой ученый из МФТИ, Владимир Стегайлов, отмечая, что эта Нобелевская премия, по сути, присуждена за разработку в сфере ИИ, подчеркнул: «Конечно, в основе ИИ лежат математические методы, но в своей основе методы машинного обучения вдохновлены тем, что мы видим в природе. Этим объясняется неразрывная связь с физикой, которая дает нам язык понятий для осмысления природы вокруг нас. Связь между методами машинного обучения и физикой очень глубокая. Конечно, сейчас искусственный интеллект вошел во все сферы жизни, кардинально изменил научную и исследовательскую деятельность».

Эти слова напоминают известную истину: «без паблисити нет просперити» – будь то физика, математика или какая-либо престижная премия в любой другой номинации. А при соответствующем подходе успешную реализацию различных методов «паблисити» тоже можно будет рассматривать как новое достижение в какой-то научной области.