Виктор Плескачевский
Горы – это возможность доказать самому себе, чего ты стоишь в этой жизни.
Фото из архива автора
Я увлекся альпинизмом в 13 лет. В этом возрасте мальчишки почти всегда ищут разные формы самореализации. Поскольку мы родились и воспитывались в другом государстве, нежели то, что сегодня, то способов для самовыражения было не так уж много. Были, конечно же, и драки – махания кулаками хватало, и другие попытки как-то заявить о себе. Но, пожалуй, одним из немногих вариантов самореализации, в котором присутствовали и приключения, и риск, и красота внешнего мира, для меня и стал альпинизм. Познакомившись близко с горами – я до 16 лет жил в Казахстане, где есть совершенно уникальные по красоте места, – и увидев все могущество гор, я впервые стал понимать, что такое преодоление, азарт, и эти ощущения мне понравились.
Потом, уехав учиться в Питер, я пришел уже специально в секцию альпинизма. И, таким образом, когда уже важны очки, голы, секунды, разряды и все из этой области, я занимался спортом более 20 лет.
Как-то журналисты написали, что я бросил альпинизм после тяжелой травмы, так вот хочу сказать, что было все с точностью наоборот. Во-первых, речь шла не о какой-то одной травме, это был комплекс проблем, связанных с большими нагрузками, которые привели к операции и инвалидности. А во-вторых, спустя три года после операции я как раз и сделал мастера спорта по альпинизму. В том, что я полностью восстановился, я обязан именно альпинизму, большому желанию жить в ритме без ограничений.
Есть и другие неточности про мою жизнь как альпиниста. К примеру, я не был на Эвересте на автомобиле «Нива», как про это писали в некоторых СМИ. Я абсолютно точно знаю, что смог бы это сделать, просто в силу некоторых обстоятельств мне пришлось вернуться в Москву раньше момента восхождения. Вообще альпинизм – это глубоко личное, и мне ужасно неловко рассказывать про свои достижения, хотя, конечно же, они есть, и немалые. До 90-го года я отдавался этому делу полностью: ежегодно больше половины года проводил в горах, занимал призовые места в чемпионатах, а в Дагестане или на Памире, к примеру, есть маршруты моего имени.
Но, повторюсь, хвалиться этим не с руки, для меня и для многих других, кого я знаю, в то время все это было просто системой мировоззрения. Это выглядело не столько занятием или увлечением как таковым, сколько духовным преодолением, возможностью доказать самому себе, что ты можешь в этой жизни. И абсолютно не важно было тогда, какие призовые места при этом достигались, просто если такого рода достижения совпадали с некоторыми собственными преодолениями, это было здорово на самом деле. Позже, когда у нас строй фактически сменился, появились другие заботы, другие формы реализации, но любовь к альпинизму осталась. Для меня это высокая степень душевности. Из альпинизма я для себя вытащил способность и умение работать по 30 часов в сутки, высокую степень внимания к ситуации, готовности к опасности и т.д. Но еще это такое хорошее ностальжи, романтика, которая всегда будет со мной.
Вот когда мы ездили в составе группы поддержки в Пакистан (Виктор Плескачевский возглавлял оргкомитет экспедиции российской сборной по альпинизму, летом 2007 года первой в мире взошедшей на самую сложную западную стену самого сложного и самого северного восьмитысячника нашей планеты К2. Уникальность восхождения также в том, что российские спортсмены совершили его без применения кислородных масок. – «НГ»), так получилось, что собрались старые товарищи – все те, кто когда-то ходил вместе. Оказалось, что сейчас кто где: кто-то в страховой компании, кто в юристах и т.д., но там, в горах, это было просто песней. Мы спорили, ссорились, выпивали, мы жили в той самой среде, в которой мы были когда-то. А когда мы приперлись на высоту 5 тыс. метров, в базовый лагерь и нашу экспедицию встречали оглушительным «ура!», когда мы видели, как относятся к нам, россиянам, китайцы, японцы, испанцы, ведь там 70 экспедиций было, тогда так плечи разворачиваешь и понимаешь, что ты к этому тоже причастен.
Разве это можно как-то совсем просто объяснить человеку – нормальному человеку, который знает, что умный в гору не пойдет, он ее обойдет и т.д.?! И рассказывать об этом почти невозможно.
