Вячеслав Селиверстов
Довольно посредственный начальник самарского УВД слишком неожиданно стал самым главным генералом «по наказаниям». Фото РИА Новости
«В предупреждении коррупции с помощью правовых механизмов важную роль играет неотвратимость ответственности. Меры уголовно-правового реагирования на коррупционные преступления, в том числе на хищения бюджетных средств, достаточно полно предусмотрены в уголовном законодательстве. А практика их применения свидетельствует об отсутствии последовательной и четко проводимой политики в этом направлении.
Привлечение к ответственности коррупционеров и расхитителей осуществляется избирательно, в рамках проведения своеобразных кампаний или нередко после прямого указания высших должностных лиц. Проводимые расследования уголовных дел и судебные разбирательства (например, по хищениям в Минобороны РФ) вызывает вполне справедливое общественное разочарование в эффективности уголовной юстиции. По многим фактам хищений бюджетных средств, вызвавшим большой общественный резонанс (например, хищения в системе ФСИН России, ГЛОНАСС) расследования идут годами, что позволяет виновным уйти от ответственности».
Именно так начинался предложенный мною проект ответа на письмо Совета при президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека с просьбой высказать предложения о совершенствовании Уголовного кодекса в части борьбы с коррупцией. Ответ был подготовлен 29 марта и еще не ушел адресату, а 31 марта пришло сообщение об аресте бывшего директора ФСИН России Александра Реймера, обвиняемого в хищении 2,7 млрд руб. при изготовлении электронных браслетов для контроля за поведением осужденных. Как следует из сообщений СК РФ, закупка браслетов была проведена по многократно завышенным ценам. Для примера: стационарное контрольное устройство стоимостью 19 тыс. руб. закупалось за 108 тыс., а такое же, но мобильное устройство вместо тех же 19 по цене 128 тыс.
Говорить, что арест – это закономерный итог, пока рано: только суд может признать виновным в совершении преступления. Это правило должно учитываться всеми, независимо от симпатий или антипатий к бывшему директору ФСИН. Кроме того, для такого вывода нужно обладать огромным даром провидения.
Однако отдельные события можно и нужно оценить в свете последних известий, поскольку мне вольно или невольно пришлось быть их очевидцем.
Помню то время, когда в августе 2009 года Александр Реймер был представлен в качестве нового директора ФСИН России. Сразу возник, и не только у меня, ряд вопросов.
Первый – за какие заслуги или способности один не из самых лучших (из твердых середняков, по оценкам сотрудников центрального аппарата МВД) начальников ГУВД Реймер был назначен директором федеральной службы? Той службы, которая ему была не знакома по роду профессиональной деятельности. Кто включил этот социальный лифт, который вывез его из Приволжского федерального округа в столицу?
Были вопросы с оттенком сочувствия и надежды. Как же ему придется тяжело, выдержит ли он, сможет ли внести новое в развитие уголовно-исполнительной системы?
Были среди нас и люди менее наивные. «Ради таких финансовых потоков и директор центральной бани придет руководить ФСИН», – говорили они. Видимо, им было известно то, что не знали другие.
Действительность превзошла все ожидания. Прежде всего новый директор вместе с Миюстом под лозунгом борьбы с коррупцией разогнал кадровый состав ФСИН. Так ударили по личному составу, что брызги во все стороны полетели. Причем брызги-то не простые. Высококвалифицированных специалистов ФСИН с большим удовольствием сразу взяли в администрацию президента, генпрокуратуру, аппарат Общественной палаты, в различные министерства. Команда на протяжении многих лет была собрана прежним директором ФСИН России Юрием Калининым, а он случайных и малоквалифицированных людей не брал. Всего было уволено около 25 тыс. сотрудников, причем в большинстве случаев только за то, что работали с другими руководителями. Иначе говоря, прошла ничем не обоснованная тотальная кадровая зачистка.
Вместо уволенных пришли квалифицированные специалисты, но в других отраслях: сотрудники ГИБДД, вневедомственной охраны, бывшие военные: летчики, вертолетчики, моряки и т.п. При всем уважении к квалификации этих людей в соответствующих сферах своей прежней деятельности следует констатировать, что они сослужили плохую службу своему руководителю, дав согласие на занятие генеральских и полковничьих должностей. Новому директору ФСИН нужны были свои люди, независимо от того, что они ничего не понимали в своей новой работе. Профессионализм вторичен, на первом месте личная преданность. Этот принцип подводил и еще подведет многих. Не уберег он и Реймера, который уверовал в свою исключительность и безнаказанность, тем более что крыша в виде руководства Минюста РФ была в тот период достаточно прочная.
Параллельно с кадровым разгоном шла «глубокая идейно-теоретическая работа». Министром юстиции были выдвинуты, а ФСИН подхвачены, углублены и реализованы ряд новых подходов к исполнению уголовных наказаний.
Первая идея – это сепарация осужденных. Первоначально она называлась сегрегацией осужденных, однако после того, как автору идеи разъяснили, что мы живем не в Америке, не в Африке и у нас нет деления на расы, появилась сепарация. Вообще-то это сельскохозяйственный термин, означает отделение фракций какого-либо продукта, например молока и сливок. В понимании новых теоретиков сепарация означает разделение осужденных в зависимости от каких-либо признаков. Первым делом в 2010 году «сепарировали» осужденных «первоходов», и уполномоченный по правам человека в РФ тогда констатировал нарушение прав почти 150 тыс. осужденных, которых незаконно под лозунгом сепарации перевели в другие исправительные учреждения.
Вторая идея – социальные лифты для осужденных. О них мне приходилось подробно писать (см. «НГ» от 21.10.14). Они, лифты, и сейчас живы, в отчетах службы можно встретить данные о тысячах осужденных, прошедших через социальные лифты и улучшивших свое поведение. Между тем идея социальных лифтов, иначе говоря, головокружительных взлетов в материальном, статусном (должностном), имиджевом планах не нова. И в современных условиях понятие социальных лифтов имеет не только иждивенческий, но коррупционный оттенок. Многочисленные примеры раздачи должностей по материальным, земляческим, семейным и иным (только не профессиональным) основаниям объясняются действием социальных лифтов. И этот термин решили применить к осужденным, которых иждивенческий подход привел на скамью подсудимых.
Необходимо отметить, что и сепарация осужденных, и социальные лифты для них – это своеобразные ремейки давно известных тюремной науке и практике понятий. В законе явление, которое обозначено как сепарация, называется дифференциацией осужденных. Изменение правового положения осужденных в зависимости от их поведения (по замыслу новоиспеченных теоретиков права – социальные лифты) известно с начала XIX века как английская прогрессивная система отбывания наказания. Просто на них были наклеены новые модные лейблы. Смысл такой комбинации понятен: с помощью новых слов, терминов и иной словесной шелухи показать движение уголовно-исполнительной системы вперед, ее реформу. Тем самым уравновесить кадровые чистки персонала и другие негативные последствия.
Третья основная идея заключалась в закрытии колоний и открытии в России к 2016 году 448 тюрем, отвечающих международным стандартам. Данная идея попала в качестве краеугольного положения в Концепцию развития уголовно-исполнительной системы РФ до 2020 года, утвержденную правительством РФ 14 октября 2010 года. Для специалистов и для просто трезвомыслящих людей было ясно, что это утопия, авантюризм в точном соответствии со смыслом этих слов. По будущим тюрьмам уже столько написано и сломано копий (к примеру, «НГ» от 04.12.12, 05.03.13). И только один аспект уходил от внимания. А именно, что бы было, если бы государство выделило требуемые службой и Минюстом 1,8 трлн руб. на строительство тюрем. Если применительно к электронным браслетам, по заявлению представителя СК России Владимира Маркина, они шли по цене золотых браслетов, то не встретились бы мы по стоимости с камерами в алмазах? Но денег не дали. На заседании рабочей группы в Минюсте России 25 декабря 2014 года принято решение об исключении из указанной выше концепции положения об ускоренном переходе на тюремное содержание осужденных. Казалось бы, восторжествовал здравый подход, однако перед бывшим первым заместителем директора ФСИН, генералом Эдуардом Петрухиным даже не извинились. А он в 2012 году первым из руководства ФСИН признал провал пенитенциарной реформы и оказался прав, за что фактически поплатился своей должностью.
И последнее. В СМИ встречаются суждения о том, что сама идея применения электронных браслетов зародилась во время руководства Реймера. Должен разочаровать: сама идея, проведение эксперимента с браслетами и начало ее реализации пришлись на 2006–2009 годы, когда еще руководил ФСИН Юрий Калинин. Использование браслетов для контроля поведения осужденных – дело нужное, а вот внедрение этой идеи омрачилось усилиями Реймера коррупционными проявлениями на уровне бюджетных миллиардов.
