Григорий Юнин
Работающие бедные отдают в казну социальными взносами (в процентном отношении) в разы больше, чем владельцы крупного бизнеса. Фото Павла Косолапова/PhotoXPress.ru
Еще не остыли клавиши комментаторов, обсуждавших августовское решение правительства о замене в этом году доиндексации пенсий скромной единовременной выплатой в начале следующего и ожидаемую в этой связи в 2017–2019 годах экономию средств федерального бюджета в размере 850 млрд руб., как на фоне пуристских причитаний топ-чиновников Минтруд России выстрелил неожиданной новостью. Он предложил ни много ни мало разрешить руководству Пенсионного фонда России (ПФР) зарабатывать в 8–10 раз больше рядовых сотрудников.
Деньги, конечно, несоизмеримые: дюжина боссов ПФР бабушкину пенсию не заедят. Однако этот казус лучше самой подробной 3D-модели иллюстрирует реальную пенсионную политику государства.
Сколько не жалко, столько и заплатим
Нужно сразу оговориться, что в перспективе 15–20 лет пенсионная проблема, исходя, разумеется, из интересов поступательного урезания пенсионных прав, снижения пенсионных гарантий и, как следствие, освобождения правящего класса от самого обременительного из социальных обязательств, уже решена. Федеральным законом «О страховой пенсии» базовая пенсия с 2015 года упразднена как таковая, ее заменила прибавляемая к страховой и определяемая правительством фиксированная выплата. Прибавляемый к ним пенсионный капитал (заработанное до 2002 года) исчисляется без учета инфляции и с понижающим стажевым коэффициентом. Прежние страховая и накопительная составляющие пенсии институционально разделены: порядок формирования последней регулируется отдельным законом, а работнику, формирующему накопительную пенсию, примерно в 2,5 раза снижаются отчисления ПФР на страховую. Трудовой стаж на размер пенсии не влияет почти никак, влияет только заработок, да и то в пределах, ежегодно утверждаемых правительством: зарплатный максимум, с которого начисляется страховая пенсия, примерно равен среднестатистической зарплате в Москве.
Иными словами, пенсионное обеспечение как институт де-факто демонтируется, а размер пенсии жестко привязывается к бюджетной конъюнктуре: сколько не жалко, столько и заплатим. Даже простая экстраполяция актуальной региональной зарплаты на дискриминационную балльную систему начисления страховой пенсии не позволяет надеяться на индексацию будущих усеченных пенсий хотя бы на уровень признаваемой лукавой госстатистикой инфляции.
Реальность жестче. Согласно признанию «социального» зампреда правительства Ольги Голодец, сделанному еще три с половиной года назад, 38 млн трудоспособных граждан, то есть 45% экономически активного населения, находятся вне федерального статистического наблюдения. Едва ли это исключительно нищие, алкоголики, бомжи, бандиты, неработающие домохозяйки и молодые повесы на содержании у родителей. Это по большей части люди, подвизающиеся в огромном теневом секторе экономики, работающие в рамках прекариальной и формально запрещенной заемной занятости. Еще полтора года назад эксперты ВШЭ и аппарата бизнес-омбудсмена Бориса Титова оценивали теневую занятость в 17–18 млн человек. По ходу углубления кризиса она с тех пор могла только расти. А социальных взносов такие работодатели, как правило, не платят. Работники соответственно не смогут доказать, что получали зарплату, необходимую для начисления страховой пенсии. Что уж говорить о пенсионном капитале – вряд ли все работавшие в 1990-х годах в частном секторе сумеют подтвердить свои зарплатные доходы в давно ликвидированных организациях. Да и многие работавшие в 80-х на советских предприятиях, которые после 1992 года пять раз переходили из рук в руки и от которых теперь остались живописные развалины, тоже. Отраженный в трудовой книжке стаж ведь не будет уже играть никакой роли. Собственно, и сами трудовые книжки власти, вероятно, в обозримом будущем отменят.
Наконец, анонсированное повышение пенсионного возраста до 65 лет на удивление удачно коррелирует со средней продолжительностью жизни сильного пола – 65,81 лет по итогам прошлого года. Если правительство считает своей целью не благополучие пенсионеров, а обеспечение сбалансированности пенсионной системы, то в день, когда пенсионер с десятилетним стажем станет героем ток-шоу «Первого канала», пенсионная система Российской Федерации будет, надо полагать, сбалансирована полностью и окончательно.
На фоне вышеперечисленного ситуативная бюджетная экономия в 850 млрд руб. за три года выглядит просто детсадовским упражнением.
Или пробным шаром.
Выплаты снизить, тарифы поднять
 |
| Весной этого года вице-премьеру Ольге Голодец, не без участия ЦБ России, пришлось дезавуировать свое собственное заявление о потере 200 млрд пенсионных накоплений в 2015 году. Фото РИА Новости |
Однако власти живут, распределяют деньги и организуют электоральные процессы здесь и сейчас, а не в упованном завтра. Дефицит бюджета ПФР, по оценке его главы Антона Дроздова, в будущем году вырастет до 1,1 трлн руб. против 800 млрд в текущем. Рост дефицита он увязывает с недостаточным, ниже даже официальной инфляции, ростом фонда оплаты труда при сохранении существующей налоговой базы. Соответственно межбюджетный трансферт федерального бюджета Пенсионному фонду увеличивается с 3,35 трлн руб. в 2017 году до 3,67 трлн в 2019 году, или на 20% по сравнению с текущим годом. Каждый пятый рубль расходной части федерального бюджета перечисляется в Пенсионный фонд. Иначе говоря, пенсионеры ежегодно «отъедают» у государства сумму, примерно вдвое превосходящую бюджетный дефицит. И это за вычетом ведомственных пенсионеров.
Почему налоговая база именно такова, этим вопросом руководство Пенсионного фонда публично не задается. Зато глава ПФР по должности согласовывал разработанные Минфином России Основные направления бюджетной политики на 2016 год и на плановый период 2017 и 2018 годов, а этот документ содержит целую палитру мер, нацеленных на поступательное сужение пенсионных прав целого ряда категорий граждан. В том же духе выдержаны и апрельские предложения Минфина России о новом раунде по-российски бесконечной пенсионной реформы – урезание выплат, рост страховых тарифов и ни слова о расширении и развитии базы социального налогообложения..
Помимо повышения пенсионного возраста для мужчин и женщин до 65 лет с шагом в 6–12 месяцев, финансовое ведомство считает целесообразным сократить индексацию пенсий на 2017 год, отказаться от выплаты пенсии (как минимум фиксированной ее части) работающим пенсионерам, упразднить досрочные пенсии работников вредных и опасных производств, а также поступательно увеличить необходимый стаж для начисления досрочных пенсий ряду категорий бюджетников, в том числе врачам и педагогам.
Предстоящую передачу администрирования страховых взносов от Пенсионного фонда Федеральной налоговой службе России Минфин предлагает совместить с тарифной новацией. Суть идеи – установить единый тариф отчислений в ПФР на страховую пенсию и взимать его со всей зарплаты, а не до определенного предела, как теперь. Чтобы расширение облагаемой взносами базы не повлекло за собой увеличение пенсионных обязательств, Минфин считает необходимым снизить межбюджетный трансферт ПФР. Что равнозначно косвенному усилению фискальной нагрузки на стремительно тающий средний класс.
Разумеется, эти конъюнктурные бухгалтерские маневры не могут и не будут способствовать снижению пенсионного бремени федерального бюджета и преодолению системного дефицита Пенсионного фонда. Причины того и другого коренятся в сложившихся практиках формирования и исполнения федерального бюджета. И в первую очередь – администрирования его доходов.
Плоская шкала подоходного налога, регрессивная шкала социального налогообложения, порядок действия разнообразных налоговых льгот, достигнутый уровень офшоризации системообразующих отечественных компаний – это многолетние «константы» российской фискальной системы, ревностно ограждаемые правительством от критики и покушения со стороны любых оппонентов.
В результате олигархи как физлица платят государству такой же процент от своих доходов, как и офисный планктон в их компаниях. Работающие бедные отдают в казну социальными взносами (если опять-таки брать в процентах от доходов) в разы больше, чем владельцы крупных бизнесов и верхушка корпоративного менеджмента. Часть II Налогового кодекса Российской Федерации буквально нашпигована статьями под названиями «особенности налогообложения» и «особенности определения налоговой базы». Налоговые льготы, по оценке Минфина, только в 2014 году вынули из федерального бюджета 1,7 трлн руб., а правительство намерено представить предложения по их оптимизации не ранее августа 2017 года. Отток капитала из России в прошлом году составил 56,9 млрд долл., в позапрошлом – 153 млрд долл. Проще говоря, именно искаженная, диспропорциональная фискальная система создала гигантскую «теневую экономику» и одновременно разветвленную и упитанную индустрию «налоговой оптимизации», ежегодно обходящуюся государству в триллионы рублей.
Между тем перспективы пенсионной отрасли фатально зависят от налоговой политики государства. И пока фискальная система, напоминающая сегодня заливаемый водой дуршлаг, не вернется в рамки здравого смысла, пока богатые и сверхбогатые не принуждены платить государству справедливую долю, пенсионная отрасль будет продолжать свой медленный дрейф к неизбежному коллапсу.
Концепция поменялась, и доходности не осталось
 |
| Как ни старайся будущий пенсионер, но перепрыгнуть планку, установленную для его пенсии правительством, не удастся. Фото Reuters |
Дефицит же бюджета Пенсионного фонда, с его монументальной четырехзвенной вертикалью, шикарными офисами в полунищих региональных столицах и впечатляющими расходами на аренду помещений – это еще полбеды. Хуже, когда на ту же чашу весов ложится и невысокая управленческая эффективность.
Например, трехканальный порядок сбора социальных страховых взносов, введенный после отмены в 2010 году единого социального налога, приводит к тому, что разноска персональной информации по индивидуальным счетам и пересчет пенсии с учетом дополнительной информации по каждому застрахованному лицу нередко занимают многие месяцы. Передача ФНС России администрирования страховых, в том числе пенсионных взносов намечена на 1 января 2017 года. При этом социальный блок правительства отказывается лишать ПФР полномочий по персональному учету пенсионеров. Что автоматически отодвигает создание единой базы учета получателей и начисление пенсий в туманное будущее. В блогосфере Северного Кавказа можно встретить десятки постов о массированной продаже пенсионных прав и чуть ли не десятках тысяч «мертвых душ», исправно получающих пенсии. Особое изумление Счетной палаты, проверившей деятельность ПФР за прошлый год, вызвала его неспособность спрогнозировать объем выплаты накопительной пенсии – фактические расходы оказались на 18% выше плана.
Впрочем, ошибаться на этот счет случалось и правительству.
Кто теперь рискнет утверждать, что пенсионная индустрия сумела стать генератором столь нужных экономике длинных денег? С момента принятия закона «Об инвестировании средств для финансирования накопительной пенсии в Российской Федерации» прошло 14 лет, однако никто их так и не увидел. Столь же очевидно, что она не смогла защитить пенсионные накопления не то что от девальвации, но даже и от инфляции. Хотя сами ее ведущие игроки решительно не готовы это признать. В конце марта этого года вице-премьеру Ольге Голодец после официального заявления Банка России пришлось через своего пресс-секретаря дезавуировать собственное заявление о потере в 2015 году 200 млрд руб. пенсионных накоплений. Как выяснилось, она имела в виду потери 2014 года – это результат отрицательной переоценки пенсионных портфелей российских фондов из-за глубокой девальвации рубля. Мегарегулятор все равно настаивал на том, что по итогам 2014 года граждане, пенсионные накопления которых управляются НПФ, получили суммарный доход в размере более 60 млрд руб. (это соответствует годовой доходности в 5,5%).
Как бы там ни было, 9-процентная, по утверждению Банка России, средневзвешенная доходность НПФ за I квартал текущего года (как и доходность ГУК ВЭБ, управляющей средствами «молчунов», в 11,7%) – это учетные записи, виртуальные цифры. Нечто вроде накопительных бонусов на корпоративной дисконтной карте. НПФ – не банк, изъять деньги оттуда застрахованный работник не может. Уместно также напомнить, что в большинство крупных НПФ накопительные пенсионные средства мобилизовывались в принудительном порядке: «Хотите работать в нашей компании, придется доверить накопительную часть пенсии конкретному кэптивному или дружественному розничному фонду: наша компания – его клиент». Зачастую эти деньги «осваивались» путем искусственного раздувания операционных расходов либо использовались партнерами – руководителями фонда и компании-клиента на личные инвестиционные проекты. Что это были за активы, стало понятно после того, как в декабре 2014 года ЦБ резко поднял ключевую ставку. Последовавшие за этим обвал фондового рынка, ликвидация десятков некрупных банков со сверхвысокими депозитными ставками, обесценение столичной коммерческой недвижимости и подмосковных «инвестиционных» земель резко уронили даже номинальную рублевую доходность НПФ. Едва ли она могла так быстро «отжаться».
Наконец, хотя система гарантирования прав застрахованных лиц в сфере обязательного пенсионного страхования (по аналогии с системой страхования банковских вкладов) запущена еще с начала прошлого года, обеспечить надзор за деятельностью организаций пенсионной индустрии мегарегулятор – Банк России, получивший статус мегарегулятора всего три года назад, просто пока не успел.
Так что насколько ошиблась Ольга Голодец и в какую сторону – большой вопрос.
«Моментом истины» для НПФ и частных управляющих может стать реализация совместных апрельских предложений Минфина и Банка России по так называемой концепции индивидуального пенсионного капитала, обсуждаемой в настоящее время в правительстве. Документ представляет собой логическое продолжение очередного решения кабинета о заморозке накопительных пенсионных средств: речь идет о ликвидации нынешней накопительной системы и глубокой правке закона «О накопительной пенсии». Согласно новой концепции, средства, формируемые за счет существующей ставки в 22% от фонда оплаты труда, больше не будут использоваться для финансирования накопительных авуаров, а сконцентрируются исключительно в ПФР для начисления страховой пенсии. Накопительные же средства «индивидуального пенсионного капитала» будут формироваться за счет платежей сверх 22-процентной ставки, выводиться из-под контроля ПФР и переходить в полное распоряжение НПФ. Для граждан, создающих «пенсионный капитал», предусматривается система мотиваций в виде льгот и гарантий по защите и доходности накопительных платежей в НПФ с правом добровольного выбора ставки отчислений в размере от 0 до 6% и возможностью их частичного обналичивания.
Если текущий год для Минфина проходит под знаком бюджетной консолидации, то такая же консолидация с высокой долей вероятности ожидает все крупные социальные сектора, в первую очередь пенсионную систему. Похоже, частный бизнес в лице НПФ и управляющих «отключают» от государственного пенсионного потока. Главный вопрос, от которого зависит судьба пенсионной индустрии: будут ли изъяты у ее игроков и возвращены в Пенсионный фонд находящиеся под их управлением накопительные средства? Есть ощущение, что «забирать последнее» у наиболее крупных и обладающих высоким лоббистским потенциалом НПФ правительство не станет.
