Эмигрант среди эмигрантов

Илья Зданевич стал отцом "олбанского" языка.
Иллюстрация из книги

Илья Зданевич (Ильязд). Философия футуриста: Романы и заумные драмы/ Предисл. Р.Гейро, подг. текста и коммент. Р.Гейро и С.Кудрявцева, сост. и общ. ред. С.Кудрявцева. – М.: Гилея, 2008. – 840 с.

Хотя об Илье Зданевиче (1894–1975) известно достаточно, он до сих пор остается загадкой – изгнанник из литературы советской и литературы эмигрантской, отшельник, ведший светскую жизнь и водивший дружбу с крупнейшими художниками двадцатого века, неутомимый авангардист, писавший венки сонетов, выдержанные в строгой классической форме.

Зданевич прожил долгую жизнь. Он родился в Тифлисе, умер во Франции. Учился в Санкт-Петербургском университете. Входил в группу «41 градус». Вместе со своим другом, художником Михаилом ле Дантю, разрабатывал и воплощал в жизнь идею «Всёчества». («Всёчество» странным образом напоминает многие западные теории, возникшие после Второй мировой войны и заложившие основу того, что принято называть «постмодернизмом».) Перебравшись в Париж, Зданевич устраивал знаменитые вечера, целью которых было познакомить друг с другом деятелей русского и зарубежного авангарда. Его портрет рисовали Джакометти, де Кирико, Пикассо, Пиросмани, Шагал. Собственно, именно Зданевичу принадлежит честь открытия таланта Пиросмани.

При этом видным деятелем эмиграции Зданевич не стал. Не стал намеренно. Он был признанным мэтром лишь для узкого круга молодых поэтов, чье творчество коренным образом отличалось от принятых в эмигрантской литературе норм. Русская эмиграция с ее плачем по потерянной России и нелепыми патриотическими кривляньями, приведшими многих ее деятелей к фашизму, была чужда и откровенно неприятна Зданевичу. (В романе «Философия» Ильязд не раз обращает свое внимание на русскую эмигрантскую общину, выставляя ее в крайне неприятном свете.) Не принимал он и новую, советскую власть. Фактически Зданевич был двойным эмигрантом, изгнанником в изгнании. Зданевич жил жизнью иностранца, и единственным, что на протяжении всей жизни продолжало связывать его с Россией, был русский язык.

Эмигрант среди эмигрантов, авангардист среди авангардистов, Илья Зданевич был и остается самой темной звездой русского футуризма. Его уникальная проза до сих пор не прочитана как следует, а многие стихотворные тексты (как поздние, так и ранние), представляющие немалый интерес, вероятно, еще очень долго не покинут пределов архива. Правда и то, что Зданевич сам стремился к этому, полагая забвение лучшей участью для поэта.

Новую книгу составили выходивший ранее роман «Восхищение», цикл заумных драм «асааблИчья», написанный на придуманном автором «олбанском» языке, и никогда не публиковавшийся роман «Философия», представляющий собой расширенный вариант событий, описанных в «Письмах Моргану Филипсу Прайсу» и ставший ключевым в творчестве Зданевича. Главный герой «Философии» – не персонаж (он же автор) Ильязд, а город Константинополь, в предисловии Режиса Гейро названный «мостом между материками, морями, цивилизациями, эпохами» и оказавшийся прибежищем для многих белогвардейцев (действие разворачивается во время Гражданской войны). А название романа выражает и мировоззрение автора-персонажа, и надежды русских беженцев увенчать мечеть Айя София православным крестом, и признание в любви к собору Святой Софии и к самой Премудрости┘

Кроме этого в книге собраны редкие и важные материалы, как нельзя полно представляющие личность Зданевича – человека и художника, в частности доклад «Илиазда. На дне рождения» (публичными лекциями он старался привлечь внимание международного авангарда к авангарду русскому), а также «Рекорд нежности. Житие Ильи Зданевича» Игоря Терентьева. Издание проиллюстрировано визуальными стихотворениями автора.