Татьяна Михайлова
Дыбо хочет найти свою звезду...
Рисунок Олега Мудрака
10 мая 1962 года в Институте славяноведения, который располагался тогда в небольшом особнячке в Трубниковском переулке, состоялась защита кандидатской диссертации на тему «Проблема соотношения двух балто-славянских рядов акцентных соответствий в глаголе». Ее автором был Владимир Антонович Дыбо, молодой сотрудник института, успевший за свои тридцать лет пройти стремительный путь от гари железных дорог российской глубинки и марийских болот до элитарного круга московских лингвистов, оттачивавших свое структурно-семиотическое мастерство в теплых лучах хрущевской «оттепели». Его дочери Ане тогда еще не было трех лет, Ане, о которой потом напишут: «Анне Владимировне было много дано от рождения. Ее родители – выдающиеся лингвисты, каждый из которых сумел сказать новое слово в своей области. Ее отец, Владимир Антонович Дыбо, уникальный специалист в области акцентологии, глубокого родства, исторической диалектологии славянских языков┘»
Если «Анне Владимировне было много дано от рождения», то самому Владимиру Антоновичу, как может показаться, от рождения не было дано практически ничего. Он родился 30 апреля 1931 года в Украине в селе Пироговка Шосткинского района Черниговской области, отец его в то время был железнодорожным рабочим, а мать – домохозяйкой. Однако «простая русская семья» оказывается не такой уж простой – Антон Тимофеевич Дыбо был из запорожских казаков, переселенных Екатериной на Южный Буг, а его мать, в свою очередь, была дочерью донской казачки и поляка, сосланного на Кавказ за участие в восстании 1830 года. Он родился неподалеку от тех мест, где в XII веке Русь держала границу с половцами, где в конце XVIII века усердно трудились немцы-колонисты, а в начале XX века бродили банды махновцев. Неспокойным было это место, неспокойным было и время – и не случайно, что уже через год после рождения сына семья навсегда покинула Украину. Так начинался период странствий, внешне – разъездов, а внутренне – поиска Пути, чтобы, как Эней, в конце концов найти назначенный судьбой удел и основать свой город, а на обычном языке – свою научную школу. В 1991 году Владимир Николаевич Топоров говорил по поводу 60-летия Владимира Антоновича: «Нам всем оказана большая честь быть свидетелями его научного подвига», и, как мы понимаем, именно тогда же он писал: «Сам он как личность как бы отступает в тень своего дела, в котором из частичного и личного вырастает общее, сверхличное и отчетливо ощутимо дыхание почвы и судьбы». Но это он уже не о Дыбо, это – об Энее, а кажется – будто тоже о нем.
Владимир Антонович действительно во многом предстает как «человек судьбы».
Окончив в 1949 году среднюю школу в городке Павлово, Владимир Антонович решил поступать на филологическое отделение Горьковского университета, поскольку, «уже в 8-м классе увлекся теоретическим и сравнительно-историческим языкознанием». Как в конце 40-х годов в руки сельского мальчика могли попасть труды Пешковского, Жирмунского и Вандриеса? Случай? Или Судьба? Может быть, но явно не только это: судьба, Бог или звезды обусловили не только наличие у родившегося мальчика удивительных способностей восприятия и анализа окружающей действительности, не только дали ему способность обобщать и делать выводы, но и вложили в него особую энергию поиска, которая в дальнейшем обусловила многие его поступки.
Еще студентом Владимир Антонович интересовался финно-угорскими языками, отмечая их сходство с индоевропейскими, став, таким образом, убежденным ностратиком еще до того, как узнал само это слово. По распределению он начал работать учителем русского языка и литературы в школе рабочей молодежи поселка Красногорск Звениговского района в Марийской АССР (так университет понял заявку на изучение мордовских языков), параллельно углубляя свои знания как практически (изучая местные говоры), так и теоретически – читая книги, заказанные из Москвы по межбиблиотечному абонементу. Прочитав работы по новомодной ларинагальной теории, Владимир Антонович написал письмо Вячеславу Всеволодовичу Иванову и высказал ему ряд собственных соображений. Как он мог тогда решиться на это? Наверное, и тут он просто следовал своему Пути. Письмо из поселка Красногорск нашло Вячеслава Всеволодовича в Москве – он ответил, завязалась переписка, и вот в 1955 году Владимир Антонович поступил в аспирантуру при кафедре общего и сравнительно-исторического языкознания филологического факультета МГУ, став вместе с Игорем Александровичем Мельчуком первым аспирантом молодого кандидата наук.
Вьющийся тропой в начале, Путь стал торным, но далеко не легким. В дальнейшем Владимир Антонович пересмотрел и критически разобрал все результаты изучения славянского ударения, известные к середине XX века. После привлечения материалов средневековых акцентуированных памятников, в первую очередь, древнерусских, среднеболгарских, старосербских и старохорватских, а также материалов современных славянских диалектов и языков, он дал общую реконструкцию праславянской акцентной системы в своем труде «Славянская акцентология. Опыт реконструкции системы акцентных парадигм в праславянском» (1981). В результате появилась стройная акцентологическая теория Дыбо, где исторически каждая морфема имела свою морфонологическую (акцентную) характеристику всего двух типов – плюс или минус, а обилие конкретных ударений и акцентных парадигм в языках-потомках выводилось как результат действия ограниченного числа правил, преобразовывавших исходные праязыковые сочетаемости плюсов и минусов внутри фонетического слова.
Дыбо интересовался дальним родством языков еще в студенческие годы, поэтому не случайным выглядит его сотрудничество с Владиславом Марковичем Илличем-Свитычем, научно доказавшим родство шести макросемей Старого Света. Готовился начальный вариант первого тома его «Опыта сравнения ностратических языков», когда летом 1966 года Иллич-Свитыч трагически погиб. К тому моменту Дыбо настолько глубоко сам погрузился в данную проблематику и овладел материалом, что для него было естественным продолжить работу погибшего друга и безупречно подготовить для печати все его наследие. А позднее – подготовить дополнительный том. «Жертвенным подвигом» называется этот период научной деятельности Дыбо в заметке в томе «Балто-славянских исследований», посвященных его 60-летию. Но здесь нет особого подвига, самоотречения и жертвенности! Самоотречением для Владимира Антоновича, напротив, было бы отказаться от продолжения начатой совместно работы, пожертвовать ею, а то, что он ее продолжил, – было логическим следствием все того же исследовательского Пути, на который он вышел еще в юные годы. Пути, который ведет к реконструкции протоязыка человека!
В конце мая 2000 года Дыбо был избран в Российскую академию наук. Именно в эти дни в РГГУ проходила конференция «Проблемы изучения дальнего родства языков». Такое «совпадение» – не случайно, и банкет закончился поздравлениями Дыбо.
Владимир Дыбо производит впечатление человека мягкого и доброго, способного прощать ошибки и упущения, но на самом деле это не так. Он действительно всегда готов прийти на помощь, дать совет, что-то порекомендовать, но он может быть и резким, и требовательным учителем. С ним не хочется говорить о банальном, а когда сидишь рядом, невольно ощущаешь и вслушиваешься в игру струн его души, тянущихся к знанию, к истине, к свету, который озаряет все его существование.
Не случайно в ясные мытищинские ночи Владимир Антонович вытаскивает телескоп и вглядывается в звездное небо над головой. Может быть, он хочет найти свою звезду, озаряющую все эти долгие годы его Путь.
Полностью статья будет опубликована на сайте polit.ru.
