Наталья Пахомова
Альфред Барков, Владимир Козаровецкий. Кто написал «Евгения Онегина».
– М.: Казаров. – 2012, 172 с.
Вслед за вопросом «Кто написал «Конька-Горбунка»?» соавтор и составитель этой книги Владимир Козаровецкий занялся исследованием вопроса об «авторстве» пушкинского романа. Создается впечатление, что он задался целью регулярно ставить пушкинистов в позу страуса. Как это доказывается в рецензируемой книге, Пушкину в «Онегине» принадлежат только обложка, титульный лист и комментарии. Все остальное написано его главным героем Евгением Онегиным. Это его перу принадлежат банальности вроде «Кто жил и мыслил, тот не может в душе не презирать людей» (что ж, и впрямь трудно представить, что так мог считать Пушкин). Это он произносит слова: «Письмо Татьяны предо мною, Его я свято берегу» (и с этим не поспоришь: письмо не может находиться у Пушкина, оно может быть только у Онегина). Следовательно, повествователь – Евгений Онегин, который в этом месте проговаривается: скрывая свое авторство, в романе он везде пишет о себе в третьем лице.
С такой точки зрения авторы рецензируемого сборника и предлагают рассматривать эту пушкинскую книгу. Именно книгу, потому что язык не поворачивается назвать ее романом. Потому что, если авторы правы, эта пушкинская книга вообще не роман. Роман – это то, что пишет Онегин, и все его стилистические и композиционные слабости, незаконченность и ущербность, которые всегда отмечала литературная критика, – это слабости и ущербность романа литератора Онегина, все претензии – к нему, а не к Пушкину. А Пушкин, стало быть, писал сатиру на этого посредственного литератора Онегина, на наших глазах создаю свой роман: «Вперед, вперед, моя исторья!»
Онегин пишет свой посредственный роман благозвучными стихами, за которыми – пустота, роман, пропитанный цинизмом и отмеченный неприязнью к Пушкину и его окружению. А раз он пишет стихами, значит, он поэт. И, значит, на дуэли один поэт убивает другого. Вот почему Ленский, сатирически изображаемый Онегиным, портретно напоминает Баратынского («И кудри черные до плеч»). И, как полагает Козаровецкий, за дуэлью в романе стоит глубокий и обобщенный смысл: посредственность – убийца таланта.
Представляю себе шок читающих эти строки. Правда, мне пришлось легче, поскольку к подобному переживанию составитель подводит читателя постепенно и осторожно, выстраивая книгу по законам логики. Да и в стиле изложения обоих авторов чувствуется, как они, каждый по-своему, стараются быть предельно убедительными в аргументации, предвидят любые возражения и заранее отвечают на них. И, надо сказать, в убедительности аргументации им не откажешь. Чего стоит, например, приводимый ими перечень откликов пушкинского окружения на публикации первых глав романа:
 Внимание, стреляет автор. Илья Репин. Дуэль Онегина и Ленского. 1899. Санкт-Петербург, Всероссийский музей А.С.Пушкина |
Баратынский: «Евгений Онегин» – произведение «почти все ученическое, потому что все подражательно... Форма принадлежит Байрону, тон – тоже... Характеры его бедны. Онегин развит не глубоко. Татьяна не имеет особенности, Ленский ничтожен».
Вяземский: «Евгений Онегин» в качестве художественного произведения слабо».
Кюхельбекер: «...но неужели это поэзия?»
Бестужев: «Дал ли ты Онегину поэтические формы, кроме стихов?»
Раевский: «Я читал… в присутствии гостей вашего «Онегина»; они от него в восторге. Но сам я раскритиковал его, хотя и оставил свои замечания при себе».
Рылеев: «Но Онегин, сужу по первой песне, ниже и «Бахчисарайского фонтана», и «Кавказского пленника».
Если авторы правы, нам предстоит переосмысливать главное произведение Пушкина. Как выясняется, замысел Пушкина нами не был прочитан, а сам Пушкин в этом романе проявил себя как гениальный мистификатор.
Бедные пушкинисты! Теперь им придется оправдываться и переписывать свои книги: ведь все (или почти все), что ими написано о «Евгении Онегине», с сегодняшнего дня подлежит пересмотру!
