Григорий Аросев
Гасан Гусейнов. Нулевые на кончике языка: Краткий путеводитель по русскому дискурсу.
– М.: Издательский дом «Дело», 2012. – 240 с.
Подзаголовок новой, шестой по счету книги доктора филологии Гасана Гусейнова может сбить с толку читателя, не очень сведущего в языкознании: «Краткий путеводитель по русскому дискурсу». В самом слове «дискурс» чудится нечто если не узко-, то уж точно специальное. Меж тем книга написана так увлекательно, что ее с интересом прочтут все – собственно, на всех она и рассчитана. И если необходимо разъяснять ее содержимое подзаголовком, то более понятным словом будет «контекст», тем более что и к правде оно поближе.
В своей книге Гусейнов дает общий анализ современного русского языка, культуры и даже политической ситуации, основываясь на определенных словах и выражениях, появившихся в так называемые нулевые годы – двухтысячные. Каждому слову посвящена отдельная статья, и формально они друг с другом не связаны. Впрочем, это и к лучшему – как при чтении какого-нибудь хорошего сборника рассказов читатели не рискуют уснуть на слишком длинном диалоге или описании, так и здесь – одна тема просто не успевает надоесть, даже если она не очень захватила. Прочитав статью про «блоггера», в которой Гусейнов рассказывает, одну букву «г» или две надо писать в этом слове, тут же переходишь к исследованию слов «боевик», «силовик» и «олигарх». Вариативно живем, как замечает сам автор.
 Речь определяет бытие, а бытие – сознание. Фото Владимира Захарина |
Краткость и предельная ясность статей – огромный плюс книги. Но вместе с этим и минус, который плавно перетекает в большой вопрос. Иногда хочется о некоем предмете разговора узнать еще, прочитать побольше фактов и примеров, на которые Гусейнов столь щедр. Но статьи чаще всего кончаются на самом интересном месте. Иногда же, и в этом заключается вопрос, автор вообще использует заглавное слово статьи лишь как повод высказаться пусть и на смежную, но все-таки иную, не связанную с языком тему. Так происходит, к примеру, в статьях «Инновации, или Модернизированный инноград» (где ждешь разбора слова «инновация», а вместо этого получаешь краткую историю собственно инноваций, пусть и очень занимательную), «Сталин и сталинизм-2010» (глубокое исследование этого социального явления), или же, по совпадению, «Нанотехнологии» (зато в этой статье, помимо прочего, содержится роскошная идея завести гроссбух под названием «Что я помню, хоть я еще не старый»). Не подвергая сомнению компетенцию автора, все-таки эти темы не имеют прямого отношения к русскому дискурсу. А еще бывает так, что Гусейнов внятно аргументирует, но не убеждает – при всем уважении к нему, так и непонятно, почему же не надо использовать букву «е» на письме... Но это частности. «Беларусь и Белоруссия», «Дауншифтер», «Егэшники, олимпиадники и другие безбилетники», «Не нра, или Сюсюканье», «Хам и его язык» – от перечисленных и многих других статей буквально не оторваться. И, невзирая на их внешнюю разрозненность, впечатление по прочтении создается не только сильное, но и цельное.
А еще книга Гусейнова скоро устареет и превратится в исторический документ, каким сейчас является для нас советская периодика. Но это не недостаток, а наоборот, достоинство, так как в очередной раз свидетельствует о неригидности русского языка. И жаль, что нельзя ввиду отсутствия взять в библиотеке и прочитать (прочитать! а не составлять самому!) книгу о дискурсе семидесятых или другого десятилетия, не столь далеко отстоящего по времени, но для нас уже совершенно недостижимого. Поэтому требуется не только продолжать работу, но и регулярно публиковать такие работы в СМИ, электронных или бумажных (а еще лучше и там, и там).
В одном доктор Гусейнов очень похож на другого доктора – Хауса. Оба прекрасно ставят диагнозы людям, медицинские и филологические. И если особо впечатлительные телезрители после просмотра сериала о решительном враче задумываются о своем здоровье, то любой вдумчивый читатель после книги интеллигентнейшего Гасана Гусейнова задумается о своем языке, а там, глядишь, и о поведении, и о стране, и о себе в этом мире. Вот такая неожиданная, но приятная дополнительная функция книги о русском дискурсе. Или контексте.
