Владимир Гулин
В основу сборника положены материалы конференций «Культура остроумия пушкинской эпохи» и «Литературный быт пушкинской эпохи». Сборник состоит из трех разделов. Первый посвящен жизни и творчеству Пушкиных – Александра Сергеевича, а также его знаменитого дяди Василия Львовича. Второй – альбомам и дневникам того времени. В третьем помещены материалы общественного и литературного быта.
Примечательно то, что составители стремились опубликовать преимущественно малоизвестные факты и новые исследования, поэтому материалов о жизни и творчестве дяди Пушкина в сборнике даже больше, чем публикаций о его племяннике. Здесь в первую очередь привлекает внимание разбор его сочинения «О каруселях» (1811), из которого узнаем, что в начале XIX века слово «карусель» было мужского рода и означало: «воинская конная игра; представление в подражание рыцарским турнирам». В этом произведении Василий Львович излагает краткую историю таких турниров, начиная с 993 года. Карусель 1811 года стал последним крупным публичным увеселением допожарной Москвы. Кстати, он прошел как раз накануне отъезда Пушкина (ему тогда было 12 лет) из Москвы в Петербург для поступления в лицей.
 |
| Литературный быт
пушкинской поры / отв. ред. Н.И. Михайлова. – М.; СПб.: ИА РАН; СПб: Нестор-История, 2013. – 288 с. |
Рассматривается и самое известное нецензурное (большая часть действия происходит в борделе) произведение Василия Пушкина – сатира «Опасный сосед» (1811). При этом одна из тем звучит достаточно неожиданно: «Опасный сосед» и традиция кинематографического творчества». Для характеристики самой поэмы приводится цитата: «<…> в «Опасном соседе» мы не находим ни грубости, ни цинизма: до того облагорожены все самые рисковые места грациозным благодушием автора» (Б.А. Садовский). Любопытно исследование о появлении Василия Пушкина как персонажа в романе Льва Толстого «Война и мир». В окончательном варианте его имя лишь упомянуто, однако в черновиках он – действующее лицо, и соревнуется с Пьером Безуховым в сочинении буриме. Кстати, в упомянутой брошюре «О каруселях» упоминается дед Льва Толстого – Илья Андреевич, бывший герольдмейстерем каруселя.
Что касается Александра Сергеевича Пушкина, то в книге затрагиваются, например, такие вопросы: когда он вступил в Арзамасское общество, какие у него были литературные псевдонимы; приводится список романа «Евгений Онегин» из собрания П.В. Губара. Забавно то, что в последнем показано, как переписчик «проявляет читательскую активность и «творческое» соучастие, переиначивая строки», пытаясь раскрыть зашифрованные Пушкиным имена. Или даже, просто ошибаясь в знаках препинания, рождает новых персонажей. Например, веселого гуся.
Оригинал:
На красных лапках гусь
тяжелый,
Задумав плыть по лону вод,
Ступает бережно на лед,
Скользит и падает; веселый
Мелькает, вьется первый снег,
Звездами падая на брег.
Список:
На красных лапках гусь
тяжелый;
Задумав плыть по лону вод,
Ступает бережно на лед,
Скользит и падает веселый.
Мелькает, вьется первый снег,
Звездами падая на брег.
Впрочем, как следует из названия, книга призвана показать именно быт той поры. Поэтому в одной из статей мы узнаем о культурной жизни в подмосковных усадьбах, в которой большую роль играли домашние театральные представления. Авторами, режиссерами и актерами зачастую бывали сами хозяева и их гости, иногда достаточно известные литераторы. В разделе, посвященном альбомам и дневникам, рассказывается про особую культуру рукописных альбомов того времени, в частности о специальных языках и алфавитах цветов. В качестве примера этого языка приводится письмо Анны Керн к Феодосии Полторацкой: «У меня есть тимьян, я мечтала иметь резеду, с моей мимозой нужно много желтой настурции, чтобы скрыть ноготки и шиповник, которые мучают меня. Благодаря утрате резеды оринель взял такую силу, что вокруг уже ничего нет, кроме ноготков, тростника и букса». Понятно, что здесь зашифровано тайное послание, не предназначенное для чужого глаза.
Большая часть статей написана не наукообразным языком, доступным для человека, не имеющего филологического образования. А те немногочисленные статьи, в которых много литературоведческой терминологии, можно спокойно пропустить. Достоинство же книги в том, что жизнь той эпохи, и не только литературная, становится более понятной. А небольшие разрозненные исторические фрагменты добавляют этой картине выразительности.
