Молчанию вопреки

Павел Полян. Свитки из пепла. Еврейская «зондеркоммандо» в Аушвице-Биркенау и ее летописцы/ Переводы с идиша, фр., нем. и  англ. М.Карпа, А. Полонской, А. Полян, П. Поляна, Д. Терлецкой. – М. – Ростов-на-Дону: Феникс, 2013. – 558 с. («Свитки из пепла: свидетельства о Холокосте»).

В этой книге опубликованы свидетельства и письма членов зондеркоманды в лагере смерти Освенцим – записки евреев, принужденных содействовать нацистам в истреблении других евреев. Все эти документы писались до октября–ноября 1944 года, до восстания бригад смерти в Аушвиц-Биркенау. Спрятанные в человеческом пепле и перемолотых костях между газовыми камерами и крематориями, эти тексты уцелели и дошли до нас.

Составитель книги Павел Полян называет эти свидетельства центральными документами Катастрофы. Думаю, в каком-то смысле это центральные документы человечества. Они показывают нам, что такое человек. Свои заметки психолога в концентрационном лагере Виктор Франкл заканчивает вопросом: «Так что же такое человек?.. Это существо, которое изобрело газовые камеры. Но это и существо, которое шло в эти камеры, гордо выпрямившись, с молитвой на устах». Именно это мы узнаем благодаря «Свиткам из пепла». Узнаем о людях, которые помогали загонять своих братьев в газовые камеры и сжигали их тела. Узнаем и о том, как эти люди восстали без всякой надежды на спасение, только для того, чтобы кто-то сумел убежать и свидетельствовать. Они умерли, чтобы подать людям весть. Это значит, что их вера в человечество опровергала их опыт абсолютного одиночества и была безгранична. Думаю, ее хватило на всех нас.

Книга состоит из двух частей, точнее, даже из двух книг. Первая – монография Павла Поляна с детальным описанием демографии Аушвица, истории его функционирования и освобождения. Здесь же подробно рассказано о том, как были найдены, как переводились и издавались рукописи членов «зондеркоммандо». Вторая часть представляет собой публикации самих записок, снабженные предисловиями и комментариями. В пяти приложениях содержатся хроника событий, относящихся к зондеркоманде Биркенау, их поименный список, список членов СС, служивших там же, где и члены «зондеркоммандо», и другие необходимые сведения.

К девяти рукописям добавлен текст человека, не входившего в зондеркоманду, но тоже написанный в Биркенау, пусть и не около крематориев: юный Авром Левите, узник Освенцима, взялся за неслыханное предприятие – в лагере смерти собрал литературную антологию. Все ее авторы, кроме самого Левите, погибли, а из антологии до нас дошло только предисловие, венчающее собрание «Свитков из пепла».

К этим текстам стоит отнестись как к событию исключительного масштаба. Они говорят о том, у чего на самом деле нет языка. Любое слово о газовой печи звучит как ложь. Но и авторы этих записок на самом деле немые свидетели. Они говорят фактами, переживаниями, но языка, чтобы все увиденное описать, нет и у них. Более того, они сами все время возвращаются к своей немоте. Вот Залман Левенталь, человек, несомненно, образованный и тонкий, постоянно повторяет: «вы потом уже не поверите в подлинный факт», «вы потом, вероятно, будете искать различные отговорки», «никто не способен это себе представить», «это невероятно – так точно знать наши переживания». Вот Залман Градовский, человек, видевший себя писателем и веривший, что он сможет это описать. Что сказать о его писательском опыте в Биркенау? Если подходить с литературной точки зрения и быть безжалостным, его попытка не удалась. На языке известной ему литературы, в духе Шолом-Алейхема он пытался описать то, что, может быть, получилось бы у Эсхила или у Шекспира. И потому, повторю, эти люди – немые свидетели. Они донесли до нас, что все это было, но не слово об этом.

Мы открываем книгу и видим на фотографиях, как происходит смерть детей в газовой камере, как сжигают их тела. Смельчаки из зондеркоманды делали фотографии, рискнув не просто жизнью – она недорого стоила, – но чудовищными, невообразимыми пытками. Украсть фотоаппарат, спрятаться, чтобы снять, и снова спрятаться, чтобы вынести его наружу. Это и есть их завещание: живите, вы увидите это и – увидев и узнав – будете жить. Мы хотим, говорят нам они, чтобы вы были.

Весь мир их предал, назвав пособниками фашистов, а они обращались к миру, искупая свою вину. Вот как их ситуация описана у Лейба Лангфуса, человека, безусловно, очень совестливого и благородного, о чем рассказывают и другие выжившие члены зондеркоманды: Мюллер, Нижли, Венеция, Габай, Коэн. Сначала его отбирают во время селекции: он был здоровым мужчиной. Потом он не понимает, куда попал. Почему у них есть горячий душ в бараке? Почему их досыта кормят? Поначалу им даже кажется, что жизнь здесь лучше, чем в гетто. И внезапно человек понимает, куда он пришел и чем должен заниматься. И нужно найти силы, чтобы это описать: как ты берешь жертву за уши и пригибаешь таким образом, чтобы кровь не брызнула на начищенные сапоги нациста. Тот только стреляет, все остальное делает еврей, брат.

Члены зондеркоманды жили в полной изоляции. Их сопровождал запах смерти, никто не хотел к ним приближаться. Павел Полян весьма убедителен, когда говорит, что это аберрация: все зондеркоманды мылись, регулярно меняли одежду – физически от них не пахло. Но все, кто о них свидетельствует, говорят, что от них пахло жареной человечиной и с ними нельзя было находиться рядом.

А что же они сами? Они не видят для себя никакого оправдания или думают, что искуплением станет смерть в восстании. Практически все они по-разному записывают одну легенду о еврее по имени Менахем Личи, архитекторе из Салоник, здоровом и сильном мужчине, отобранном для работы в крематории. Увидев все происходящее и поняв, в чем состоит эта работа, Менахем Личи сам подошел к печи крематория и прыгнул в нее.

Рядом с этим человеком все авторы записок считают себя грязью. Но мы узнаем о нем только благодаря им. Между молчанием и словом лежит то, что нам нужно найти и посвятить памяти этих людей. А это значит, нам нужна молитва.