Чекисты без прикрас

Политическим убийствам уже много сотен лет. Василий Суриков. Убийство Юлия Цезаря. Ок. 1875. Русский музей

Долгие годы советские люди не знали героев своих спецслужб. Их заменяли придуманные персонажи – все эти штирлицы и сашибеловы. Даже про Рихарда Зорге население узнало только потому, что про него был снят за рубежом фильм, и замалчивать далее его имя было бы просто неприлично. Происходило это по разным причинам, начиная с пресловутой советской секретности.

Но одним из факторов, из-за которых многие герои невидимого фронта так и остались невидимыми при жизни, было то, что они оказались за решеткой… советских тюрем. Это касается Леопольда Треппера и Анатолия Гуревича – руководителей легендарной «Красной капеллы», это относится и к двум неразлучным друзьям – Павлу Судоплатову и Науму Эйтингону.

Причем сидели последние уже в послесталинское время как соучастники преступлений Берии. Понятно, что пропагандировать их было нельзя, но и замалчивать их достижения – тоже. В шестидесятые как раз пошел вал фильмов про подвиги чекистов в войну – начиная с «Пути в «Сатурн» и вплоть до «Семнадцати мгновений весны». Потому в них действовали условные герои, прототипы которых считали за благо помалкивать.

Наум Эйтингон, о котором вышла книга в серии «ЖЗЛ», был одним из наиболее ярких советских диверсантов, исправно служивших режиму, и, хотя от режима этого пострадавший (правда, в «вегетарианский» его период, почему сохранил голову на плечах), он все же надеялся до последнего дня на реабилитацию. Его жизнь достаточно типична, хотя то дело, которым ему пришлось заняться, было и редкой «профессией».

Октябрьский переворот открыл мальчику из черты оседлости путь к стремительной карьере, о которой он ранее и мечтать не мог. Эйтингон юнцом поступил на службу в ЧК и совершил быстрое восхождение по служебной лестнице. Таких ответственных, работоспособных, инициативных в каждом еврейском местечке было пруд пруди. Но не случись революции, Эйтингон так и прослужил бы всю жизнь коммивояжером или нотариусом в лучшем случае. Революция предоставила шанс, и ЧК была одним из наиболее престижных вариантов карьеры, хотя и опасным.

Сразу оговоримся – хотя принято считать, что шпионы и диверсанты должны обладать какими-то невероятными качествами – смекалкой, наблюдательностью, чрезвычайной эрудицией, на самом деле советские разведчики являлись вполне заурядными людьми, начиная с их начальства. Никто не сможет сказать, что Ягода или Ежов или Абакумов (да хоть и Дзержинский с Менжинским) были чем-то примечательны в интеллектуальном плане. Классический пример – биография Павла Фитина. Родился в 1907-м, в ноябре 36-го назначается заместителем главного редактора «Сельхозгиза», а в начале 39-го, в неполные тридцать два года – начальник внешней разведки НКВД. Впрочем, не стоит думать, что их противники были намного умнее. Те же Ален Даллес или Вальтер Шелленберг являлись, безусловно, людьми способными, но не более того.

Владимир Антонов. Эйтингон. – М.: Молодая гвардия, 2017. – 224 с. (ЖЗЛ).

При этом достижения чекистов были действительно потрясающими, но они основывались в подавляющем большинстве случаев на двух факторах – идеологической привлекательности коммунистического проекта и полной нестесненности в средствах. Носители секретов (как это было с физиками-ядерщиками) лезли к советским вербовщикам шпионов наперебой, лишь бы помочь первому в мире пролетарскому государству.

У Наума Эйтингона в спецслужбах жизнь прошла насыщенно и интересно, из родного Гомеля – в Башкирию, затем командировки в Китай, в Турцию, после – в Испанию, Францию. Ему приходилось пересекаться по службе с видными предателями и перебежчиками – Блюмкиным, Агабековым, Орловым, но на карьере это не сказалось. Эйтингон пережил и ежовские, и бериевские чистки чекистов. Он непосредственно руководил едва ли не самым громким политическим убийством XX века – Льва Троцкого. «Ликвидация» (как принято было тогда выражаться) состоялась, правда, только со второго раза, но конечный успех искупил первоначальную неудачу.

Во время Великой Отечественной войны Эйтингон занимался организацией партизанского движения и радиоиграми с немцами. Он был причастен и к атомному шпионажу, и к борьбе с литовскими партизанами, и участвовал в сложной борьбе в Синьцзяне. Но на каждого мудреца довольно простоты. Самые хитрые и безжалостные организаторы диверсий сами шли в капкан, что и случилось с Судоплатовым и Эйтингоном. Последний был арестован сперва как «сионист» еще при Сталине, в марте 53-го отпущен и восстановлен на службе Берией, но в августе того же года опять попал в заключение как пособник Лаврентия Павловича – и уже надолго.

В принципе биография героя книги – благодатный материал для создания напряженного динамичного повествования. Но автор выбрал другой путь. «Кулацкие мятежи», «головорезы Савинкова» (это-то про политического банкрота и неудачника), «белогвардейские банды» и тому подобные штампы агитпропа заполняют книгу. Лидер ПОУМ (Partido Obrero de Unificaciуn – Рабочая партия марксистского единства) Андреас Нин, наивный левак, предстает чуть ли не агентом абвера и гестапо.

Не стоит думать о чекистах как о безыдейных карьеристах. Они все-таки также были глубоко идеологически травмированы. Ни Ягода, ни Ежов, ни Абакумов перед расстрелом никаких сомнений в правильности избранного ими пути не выказывали. Фанатизм вполне уживался в них с оппортунизмом. Это же относится и к Эйтингону. Вера в сверхидею давала ему моральное оправдание на любые деяния. Сидя в тюрьме, он ни разу не усомнился ни в чем, а писал на пару с Судоплатовым «малявы» наверх с предложениями по улучшению чекистской работы – грустная ирония истории.