Под моросящей паутиной

В Питере жить: от Дворцовой до Садовой, от Гангутской до Шпалерной / Сост. Н. Соколовская, Е. Шубина. – М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2017. – 528 с.

Не так давно в книжных магазинах появился сборник «Москва: место встречи». И вот вышло продолжение цикла личных историй – «В Питере жить». Эта дилогия, посвященная двум российским столицам, – настоящая находка и для краеведа, и для любителя хорошей литературы.

Город можно изучать научными методами, а можно просто поселиться в нем: смотреть на улицу из окна квартиры, бродить пешком без определенного маршрута, кататься на трамваях, прислушиваться к разговорам в кафе, заводить неожиданные знакомства. Тогда город откроет свою тайну, свою душу. А осмотр достопримечательностей оставим вечно спешащим туристам.

У каждого из авторов книги своя давняя «интимная связь» с Петербургом. Большинство родились и всю жизнь живут здесь (Даниил Гранин прожил 98 лет!). Кто-то (как прозаик и филолог Евгений Водолазкин) переехал сюда давным-давно да и остался насовсем. Есть и такие (Андрей Битов, Татьяна Толстая), кто перебрался от родных невских берегов в Москву или иные города, но не перестал ощущать себя петербуржцем. В компанию питерцев вклинился и вездесущий москвич Дмитрий Быков, у которого свои глубокие отношения с Северной столицей: здесь он служил в армии, учился поэтическому мастерству, а позже поселил героев двух своих романов и написал стихи о Елагином острове.

Среди авторов сборника люди разных профессий: писатели, журналисты, художники, артисты, историки… Каждый рассказывает о чем-то сокровенном. О своем личном Петербурге. О тех местах, где прошло детство, где довелось жить в самую счастливую пору, о запомнившихся людях, домах, событиях. Разные истории, разные ракурсы. И районы самые разные. Но единый питерский дух пронизывает каждый из текстов сборника и книгу в целом. Это самое настоящее художественное исследование о великом городе.

Петропавловская крепость. Рисунок Лизы Штормит. Иллюстрация из книги

Кстати, среди авторов есть и те, кто отдал дань петербурговедению в разных его вариациях. Писатель и эссеист Сергей Носов, автор книги о тайной жизни памятников, продолжил излюбленную тему и рассказал о удивительном случае, приключившемся с ним и еще двумя писателями возле питерского памятника Федору Достоевскому. Автор «НГ-EL», создательница серии книг о поребрике из бордюрного камня Ольга Лукас поведала таинственную историю о двух девочках, впервые отправившихся за пределы известного им мира на окраине города («Планета Ржевка»). Экскурсовод Татьяна Мэй провела читателей по улице Чехова: здесь Николай Гумилев делал предложение Анне Энгельгардт, Осип Мандельштам читал стихи другу Сергею Каблукову, а в наши дни, если повезет, можно услышать из окон ателье живое исполнение 2-й Симфонии Рахманинова.

Портрет города складывается из звуков, штрихов, случайно оброненных фраз, исчезающих мгновений. Михаил Шемякин рассказывает о «густо заселенной коммуналке» в доме на Загородном проспекте, где до революции родился Шостакович, а после войны обитал люд всяких профессий, в том числе офицеры-фронтовики. Рядом нес свои грязноватые воды Введенский канал (ныне засыпанный) и располагался Музей Военно-медицинской академии с заспиртованными экспонатами. Вот где источники вдохновения будущего мастера фантасмагории и гротеска, чья графика, кстати, использована в оформлении книги. Павел Крусанов интересно рассуждает о «пузырях Петербурга», новых городских районах от Купчина до Гражданки: «Жизнь там парадоксальным образом эфемерна именно потому, что держится на одной физике и голой необходимости». Такой район обычно «сочится новой и новейшей мифологией», резюмирует писатель, выросший в ленинградском оазисе сталинского ампира близ Дома Советов архитектора Ноя Троцкого.

Что остается делать, если живешь в этом городе? «Снова слоняться меж петербургских домов, как между силуэтов прекрасных чужепланетных надгробий. И делать вид, что продолжаешь жить и любить… И снова бродить», –  замечает историк и поэт Даниил Коцюбинский.

Он не единственный из авторов, кто склонен к метафизическим обобщениям. По мнению Татьяны Толстой, все, кто писал когда-либо о «не приспособленном для простой человеческой жизни» Петербурге, «развесили свои сны по всему городу, как тонкую моросящую паутину, сетчатые дождевые покрывала». Эта паутина не отпускает, делая любое повествование литературоцентричным. Особенно если автор – филолог или критик. Андрей Аствацатуров ведет повествование от лица «маленького человека» – излюбленного персонажа русской классической прозы: «Так вот, залез ты в маршрутку, и сразу, с порога, с подножки –  никакой тебе навстречу европейской благовоспитанности, никакой приватности… тебя обязательно со всех сторон будут толкать, пинать, задевать руками, одеждой, сумками, пакетами, всем, чем только случится». Елена Колина рассказывает среди прочего о школе на улице Рубинштейна, где ее мама училась с Сергеем Довлатовым. В очерке художника-«митька» Виктора Тихомирова грохочут самодельные самокаты на подшипниках и спешит по своим делам известный всему кварталу вор Жук.

В Питере жить – и в Питере пить: климат и традиции не оставляют выбора. Здесь в какую пивную ни спустишься – непременно встретишь Мармеладова, у трактирной стойки вечно мерещится Блок. А вот писатель и библиофил Александр Етоев, судя по его рассказу, не прочь иногда отведать коньячку у моста Володарского в компании знатока питерских памятников Сергея Носова. И тогда «жизнь в неблагополучном районе» близ знаменитых Обуховских заводов, где родился когда-то Александр Колчак, станет легкой, яркой и культурно насыщенной. А как иначе в Питере?