Александр Мелихов  |
| Мы правим миром потому, что ни одно другое животное не способно верить в то, что существует только в воображении – богов, государство, деньги или права человека. Казимир Малевич. Молитва. 1913. Русский музей |
Юваль Ной Харари. Sapiens. Краткая история человечества.
– М.: Синдбад, 2016. – 520 с.
Эта «Краткая история человечества» Ювали Ноя Харари – история действительно всего человеческого рода, рода «сапиенсов», а не всяческой мелюзги вроде Цезаря или Сталина: имена исторических деятелей встречаются в этой Истории разве что в качестве маркеров каких-то неизмеримо более масштабных явлений. И что лично мне особенно приятно – Харари тоже считает, что наше превосходство над животными заключается прежде всего в воображении: обретение способности обсуждать вещи «гипотетические и даже противоречащие фактам» Харари называет когнитивной революцией. «Вы не уговорите мартышку поделиться с вами бананом, посулив ей сколько угодно бананов после смерти, в раю для мартышек. Но почему так важен вымысел? Ведь он вводит в заблуждение, отвлекает от реальности. Слушать сказки о героях древности, грезить об эльфах и единорогах, молиться несуществующим духам-хранителям – не напрасная ли потеря времени, не лучше ли потратить драгоценные часы на добывание пищи, борьбу с врагами или совокупление? Разве, забивая себе голову фантазиями, человек не становится менее пригоден для жизни в реальном мире? Но язык вымысла позволил человеку не просто отдаться игре воображения, а делать это всем коллективом. Мы научились сплетать общую для всех мифологию: библейскую историю творения, сказания австралийских аборигенов о предначальных временах, националистические мифы современных государств. Общая мифология наделила сапиенсов небывалой способностью к гибкому сотрудничеству в больших коллективах».
Лично мне, правда, кажется, что воображение не просто позволяет нам объединяться в служении фантомам, но и наделяет нас экзистенциальной защитой, относительным бесстрашием перед лицом страданий, утрат и даже гибели: никакое служение, даже служение карьере или деньгам, невозможно без жертвенности хотя какой-то деятельной части сапиенсов. Все существующие идеологии Харари без обиняков называет религиями. И не только «идеалистический» коммунизм, но и «прагматический» капитализм.
Так или иначе, «мы правим миром потому, что ни одно другое животное не способно верить в то, что существует только в воображении, – богов, государство, деньги или права человека». «Капитализм – не экономическая теория, а самая успешная из всех современных религий». И, если вдуматься, вера в «эффективность» ничуть не менее иррациональна, чем все прочие, ибо и она превращает человека из цели в средство служения, совершенно бездоказательно внушив ему, что это каким-то образом делается для его блага.
Харари и аграрную революцию называет «величайшим в истории обманом». «Аграрная революция отнюдь не стала началом новой, легкой жизни – древним земледельцам жилось куда труднее, а подчас и более голодно, чем собирателям. Охотники и собиратели вели более здоровый образ жизни, не так много трудились, находили себе более разнообразные и приятные занятия, реже страдали от голода и болезней. Благодаря аграрной революции общий объем потребляемой человечеством пищи, безусловно, увеличился, но больше еды – это вовсе необязательно более полезная диета или больше досуга. Нет, в результате произошел демографический взрыв и возникла элита, но среднестатистический скотовод или земледелец работал больше, а питался хуже, чем среднестатистический охотник или собиратель. Аграрная революция – величайшая в истории афера.
Кто же обманщик? Тогда еще не было царей, жрецов и купцов. Не они обманули человека, а несколько видов растений – пшеница, рис и картофель. Не Homo sapiens приручил их – скорее это растения заставили человека служить себе».
«Не защищала пшеница и от насилия. Первые земледельцы оказались столь же (а то и более) агрессивными, как их предки-кочевники. У крестьян уже появляется личное имущество, и им нужна земля для возделывания. Если соседи захватят пастбище или поле, то община погибнет от голода, а значит, теперь уже не оставалось возможности для компромиссов и уступок. Охотники-собиратели попросту перебирались на другое место, если их прижимали сильные соседи, но для деревни переселиться под натиском врага значило бросить поля, дома и амбары. Как правило, беженцы были обречены голодать, а потому крестьяне предпочитали биться до конца».
Биться до конца чаще всего означает погибать. Или попадать в рабство: именно недвижимое имущество сделало одного человека желанной мишенью для другого.
Иными словами, почти все достижения человечества – это ловушки и жертвоприношения, одна из главок книги так и называется: «Ловушка роскоши». А жертвами успехов оказываются не только люди, но и животные: каторга, на которую их обрекает человек, еще гораздо тяжелее той, на которую он обрекает самого себя: все-таки люди редко разводят друг друга на мясо, разве что на пушечное. Главка, посвященная животным, так и называется – «Жертвы революции». Даже наука, показывает Харари, всегда развивалась в симбиозе с завоевательными целями, а бескорыстные ее проявления были возможны лишь в сферах, не требующих больших затрат.
Скучно на этом свете, господа…
Но жертвы были не напрасны, учит религия прогресса, одна из самых бесчеловечных религий, бесчеловечных в самом точном смысле этого слова: не учитывающая интересы отдельного человека. Этот профессор Еврейского университета в Иерусалиме, защитивший докторскую диссертацию в Оксфордском университете, порою пользуется прямо-таки языком коммунистической пропаганды, – одна из главок, кажется, так и называется «Капиталистический ад». И картины становящегося капитализма, которые он набрасывает, не позволяют считать это чрезмерным преувеличением. Но все это в прошлом, уверяют приверженцы этой религии, остается немного потерпеть, и даже обделенные не будут бедствовать.
«Капиталистическая и потребительская этики – две стороны одной медали, две дополняющие друг друга заповеди. Первая заповедь богача: «Инвестируй». Первая заповедь для всех остальных: «Покупай!»
Большинство прежних этических систем предлагало людям трудный выбор. Человек мог рассчитывать на вечное блаженство, но для этого от него требовались терпимость и сострадание, он должен был освободиться от алчности и гнева, отрешиться от эгоистических интересов. Для большинства это была непосильная задача. История этики – печальная повесть о прекрасных идеалах, до которых никто не дотягивает. Большинство христиан не подражают Христу, большинство буддистов не находят в себе сил следовать Будде, при виде большинства конфуцианцев Конфуция хватил бы удар.
Сегодня большинство людей благополучно следуют капиталистическо-консьюмеристскому идеалу. Новая этика обещает рай при условии, что богатые останутся алчными и будут стараться заработать еще больше денег, а массы дадут волю своим желаниям и будут покупать и покупать без меры. Первая в истории религия, чьи последователи делают именно то, к чему их призывают. Но откуда мы знаем, что будем вознаграждены тем, что получим рай? Ах да, нам сказали по телевизору».
Но что такое рай? Это вроде бы мир, где все счастливы. Но как «учесть счастье»? Именно историей самого главного «слона» историки никогда и не занимались, но «современные исследования, все эти данные и графики подтверждают интуитивные выводы древних». А именно: «Важнее удовлетворение от того, что имеешь, чем вечная гонка за тем, чего хочешь».
Это, кстати, подтверждали и наблюдения Дюркгейма: в традиционных обществах, где притязания ограничены традицией, уровень самоубийств в разы меньше, чем в обществах, ориентированных на неограниченный рост, а потому никогда не насыщающихся. Именно воображение и обесценивает в глазах сапиенса то, что имеется в наличии, в сравнении с тем, что ему грезится, это и заставляет его рисковать реальным ради мнимого. Вот самые ненасытные и выбились в цари всего животного мира. Харари выражает эту победу в наипростейших показателях – в тоннах.
«Сегодня на континентах Земли проживает без малого семь миллиардов сапиенсов. Если собрать их всех вместе и поместить на гигантские весы, совокупная масса превысит 300 миллионов тонн. Если на те же весы поместить весь наш домашний скот – коров, свиней, овец, коз, а также птицу, – их вес составит около 700 миллионов тонн. Общая же масса всех выживших диких животных, от дикобразов и пингвинов до слонов и китов, менее 100 миллионов тонн. На картинках в детских книжках и в рекламных роликах на экранах телевизоров все еще частенько попадаются жирафы, волки и шимпанзе, но в реальном мире их осталось очень мало. Всего 80 тысяч жирафов на 1,5 миллиарда коров, всего 200 тысяч волков на 400 миллионов их одомашненных потомков, всего 250 тысяч шимпанзе на миллиарды людей. Человечество в самом деле завладело планетой».
Но сделало ли это его счастливее? Известно же, что не только подданные живут в страхе перед царем, но и цари живут в страхе перед поданными, а вечная борьба за первенство не дает надолго успокоиться даже редким временным триумфаторам. История человечества представляется Ювалю Ною чем-то вроде движения ковчега, в котором хозяева ежеминутно сжирают каждой твари по паре и все наращивают и наращивают скорость, не задумываясь лишь о том, куда ж им плыть.
Санкт-Петербург
Дарья Гармоненко