Целеустановка

Жену надо слушаться… Уильям Хогарт. Дэвид Гаррик и его жена. 1757. Британская Королевская коллекция

– Меня заколебало говорить о ваших не чуждых никакому человеку недостатках. Из-за коррупции, что ли, я буду с вами грызться? Это обычное дело, восходящее к столь древним традициям, что говорить об этом скучно и бессмысленно. Эразм Роттердамский вон даже в глупости нашел немало достоинств…

Увидев на лицах подчиненных натужную попытку вспоминать, о каком новомодном светиле из области экономико-психологических и менеджментовских наук идет речь, Сам осекся и несколько виновато пояснил:

– Он жил в XVI веке в Англии…

Но при слове «Англия» лица собравшихся напряглись так, что Сам только досадливо махнул рукой:

– Ладно. Дело не в Эразмах. А в том, почему наша экономика в заднице.

После этой фразы с лиц подчиненных спало всякое напряжение, они даже порозовели. Иван Иваныч усмехнулся, вспомнив об этом, – рано они обрадовались! Но в тот момент казалось, что беспокоиться не о чем – все как обычно. Сам, однако, продолжил:

– Первое. Что мы делаем лучше всех и всего? Оружие! А почему? Да потому, что цель здесь ясна и понятна: нас ненавидят и боятся, все спят и видят оттяпать у нас чего-нибудь, да пожирнее. Поэтому надо защищаться. Поэтому ракеты. Ядерные. Сверхзвуковые. На хрен их знает каких научных или ненаучных принципах построенные.

Второе. Всем нужна крыша над головой. Поэтому, как выучились еще с советских времен строить жилые многоэтажки, так и строим, уже плохо понимая зачем, – двадцати-, тридцати-, пятидесяти-, стоэтажки. Устроили ими все вокруг под завязку, хотя квартиры в них почти никто не покупает. Но конвейер работает – многоэтажки строятся.

Третье. Жратва. Из вас никто и не помнит теперь слова «продовольственная программа», а я во время этой программы свою трудовую деятельность в нашей конторе начинал. И знаю, что именно в результате реализации этой программы страна без продовольствия и осталась. Ну и без сельского хозяйства. Но теперь вот санкции на хамон ввели, и на тебе – не знаем, куда продукты девать. Опять у нас, как в царские времена, первое место в мире по экспорту зерна. Короче, решили задачу. А экономика – в заднице. Почему?

Сам оглядел снова начавшие бледнеть лица подчиненных.

– Почему, я вас, оглоеды, ворюги тупорылые, спрашиваю? Ну почему, милые вы мои? Да потому, идиоты, что экономика современная – постиндустриальная. Слышали такое слово, коррупционеры поганые? А это значит, чинуши вы мои замечательные, что она основана на силе интеллекта. Поняли, дебилы?

На вытянутых лицах дебилов отразилось внутреннее рыдание.

– Не поняли? Ну, ладно, я и сам не все пока понял. Так что живите. Но!

Сам торжественно бухнул по столу кулаком:

– Даю вам поручение, то бишь задание, то бишь приказ. Через неделю у меня на столе должны быть обоснования, зачем нам эта постиндустриальная, основанная на силе, блин, интеллекта, экономика нужна. Короче, тунеядцы, спиногрызы, вурдалаки заплесневелые, нам нужна целеустановка. И если через неделю ее не будет, я вам…

Сам закрыл глаза и погрузился в садистские фантазии распоясавшегося начальника, а чиновничья сволочь, то бишь коллеги Иван Иваныча, с посиневшими физиономиями бесшумно покинули кабинет начальника.

Дома Иван Иваныч первым делом открыл бутылку дорогого виски. Без трех бутылок вискаря постиндустриальную экономику не постичь. Это он знал твердо. Без этого и близко к силе интеллекта не подойдешь.

После половины второй бутылки в голове Иван Иваныча зажужжало и заскрипело. Перед его затуманенным взором пролетел, помахивая зелеными крылышками, искусственный интеллект, а затем, подбоченясь, прошествовал в зазорном виде гиперлуп.

Тут в разворачивающуюся перед взором Ивана Ивановича величественную картину вклинилось хитренькое личико любимой жены, пришедшей поговорить о том, что ее машина устарела и надо бы прикупить новую – что-нибудь эдакое с плавностью хода «бентли» и скоростью «Альфа Ромео». Однако лицо жены быстро исчезло за захлопнувшейся дверью, об которую стукнулась запущенная Иван Иванычем вторая опустевшая бутылка вискаря двадцатилетнейлетней выдержки.

Из-за двери раздалось злобное шипение:

– Не ладно, проспишься ты у меня, скотина пьяная…

Иван Иваныч откупорил третью бутылку. Выпил полстакана и обалдел. Прямо перед ним сидел одетый в серебристый костюм брюнет средних лет и намазывал на хлеб изрядный слой черной икры. Заметив удивление Иван Иваныча, он представился:

– Степан Степаныч. Потомок, если можно так выразиться, в десятом поколении.

– Ч-чей потомок?

– Ваш, конечно.

– Пра-пра-пп… внук, что ли?

– Не совсем так, но можно и так, если более понятно.

– Ну, выпьем, потомок.

Они чокнулись и выпили. Третья бутылка опустела. Иван Иваныч тут же откупорил четвертую. Фигура в серебристом костюме одобрительно заколыхалась. У Иван Иваныча что-то щелкнуло в голове.

– Слышь, потомок, а ты это – ты не дух случайно?

– Моя субстанция устроена сложнее, но можно сказать и так.

Иван Иваныч вздрогнул и осторожно отодвинул бутылку. Дух потомка неодобрительно хмыкнул:

– Однако вынужден констатировать, что и ты, предок, тоже сейчас в форме почти что духа. В противном случае ты бы меня и не заметил. Короче – наливай. И выкладывай: какая у нас сейчас проблема?

– Проблема? Да вот видишь, жена, змея подколодная, что творит? Машину ей новую подавай! У нас уже с десяток машин, мерсы там, порше паршивые. А ей, видите ли, чтоб ездила плавно, как «бентли», а скорость, как у «Альфа Ромео». Джульетта, понимаешь, вшивая, а давно ли…

Потомок расплылся в улыбке:

– Не о том думаешь, старина. Тебя ведь того и гляди с работы уволить могут. Разве не так?

– Ох да, е-ка-лэ-ме-нэ, я как тебя увидел, так и позабыл про экономику эту пост-, пост-, постинтеллектуальную, что ли.

– Не будем углубляться. Есть у меня для тебя идея – задействуем наши новейшие технологии. Заодно и змее подколодной отомстим. Наливай…

Прошло десять лет.

Иван Иваныч сидел за большим столом у себя в кабинете. Прямо перед ним стояла серебряная статуэтка в виде фигурки в серебристом костюме – вроде бы улыбающейся Иван Иванычу.

– Эх, Степан Степаныч, – подумал Иван Иваныч, но в дверь робко постучали. Вошел подчиненный Иван Иваныча – бывший Сам – и положил перед ним газету.

– Вот, Иван Иваныч – пишут, так сказать.

В передовице газеты было написано, что за последние десять лет наша страна вырвалась вперед и уровень ее постиндустриальной экономики оставил далеко позади не только Штаты с Англией и объединенной Европой, но даже Китай. «И все это благодаря тому, что мы уже десять лет выполняем завет Руководства – до мельчайших подробностей выполнять желания наших жен, сколь бы противоречивыми и лишенными всякой логики они ни казались. Благодаря этому наши ученые и инженеры достигли невероятных высот в науке и технике. А экономика процветает, поскольку наши товары весь мир раскупает по любым ценам. Ну а о внутреннем состоянии самой страны и говорить не приходится…»

Иван Иваныч откинулся в кресле. Бывший Сам подобострастно изогнулся.

– Тут написано, что Руководство в интервью агентству ТАЗ заметило, что эту идею подсказали ему вы…

– Да, кажется, в преемники меня готовят…

– Несомненно, Иван Иваныч, вы уж обо мне в случае чего не забудьте.

– Не забуду, милейший. А как там наши жены?

– Все хорошо, они очень довольны и радуются, Иван Иваныч. Правда, иногда как-то грустят, особенно когда встречаются. Раньше-то они нас ругали, и было о чем поговорить при встрече. А теперь вроде как и сказать друг другу нечего.

– Нехорошо. Так и до бунта недалеко. Вот тебе задание: придумай, как их развлечь, дать им повод к разговорам…

– Иван Иваныч!

– Иди и выполняй!

Закрыв за собой дверь бывшего своего кабинета, бывший Сам услышал, как Иван Иваныч то ли укоризненно, то ли с восторгом произнес:

– Эх, Степан Степаныч…

Бывший Сам нацелился ехать домой. Он понимал, что поставленную перед ним задачу без пяти бутылок вискаря не решить.