Печальный итог мнимого спора

Взлет отечественной литературы начала прошлого века прочно связывается с модернизмом. И действительно, «Петербург» Андрея Белого или «Облако в штанах» Владимира Маяковского давно стали не просто гранями, но и культурными символами ушедшей эпохи.

Вместе с тем времена, называемые Серебряным веком, не были бесплодными и для писателей-реалистов. Первые исследования и лекционные курсы в вузах о Максиме Горьком европейские слависты стали создавать задолго до революции 1917 года, сделавшей автора «Дела Артамоновых» еще при жизни не просто «пролетарским писателем», но и классиком «социалистического реализма».

В этой связи ошибочно противопоставлять разнообразные течения модернистов и реалистов. Да, конфликты между ними случались, и притом неоднократно, но не меньше столкновений было и внутри литературных группировок: вспомним едва не завершившиеся дуэлью ссору Андрея Белого и Валерия Брюсова или поединок Максимилиана Волошина и Николая Гумилёва.

Важно учесть, что конфликты и неприятие новых течений не были тотальны и нередко инспирировались самими модернистами в целях саморекламы (например, многочисленные épater le bourgeois футуристов). Или такой парадокс: Брюсов был подвергнут едкой критике со стороны Владимира Соловьева. Но, высмеивая символиста Брюсова, знаменитый философ с теплотой отзывался о другом символисте – Константине Бальмонте. А еще один пристрастный критик модернизма Иван Бунин свою третью книгу стихотворений «Листопад» напечатал как раз в цитадели символистов – издательстве «Скорпион» и попутно всячески стремился (не без успеха) в альманах «Шиповник». Как отмечают исследователи, его разрыв с декадентами обусловлен резкими оценками бунинской поэзии со стороны Брюсова.

В том же «Шиповнике» издавались многие реалисты, например Александр Куприн и другой будущий именитый классик соцреализма Александр Серафимович. Последний в одноименном издательстве напечатал один из томов своего дореволюционного собрания сочинений. «На два дома» (реалисты и модернисты) не менее успешно жил, а точнее, печатался Борис Зайцев.

В свою очередь, близкий к Зайцеву Иван Шмелев, несмотря на всю свою укорененность в реалистической традиции XIX века, тоже испытал значительное влияние модернизма. Восходящий к поэтике «Братьев Карамазовых» рассказ «Почему так случилось» по форме выполнен в форме модного в прозе начала века потока сознания. Да и самих модернистов прозаик не отрицал. Дружил (правда, уже в эмиграции) с Бальмонтом, а вот Ходасевича и Белого, напротив, на дух не переносил. «Бормотун-шаман… чистейший выродок-выкидыш интеллигентщины», – желчно писал он о последнем.

В определенной степени реалистов и модернистов начала века сближало и увлечение левыми, социалистическими и анархическими идеологиями. К уже упомянутым Горькому и Серафимовичу можно добавить Вячеслава Иванова, симпатизировавшего анархистам, или Александра Блока, задолго до «Двенадцати» писавшего в ноябре 1905 года своему другу юристу Александру Гиппиусу (родственнику знаменитой поэтессы): «я – социаль-демократ».

В конечном итоге часть реалистов и модернистов в той или иной степени признали советскую власть, а кто-то, напротив, предпочел украсить собой мир русского зарубежья. Первые из них вынуждены были подстраивать свое творчество под новые порядки, а вторые, как это ни парадоксально, тоже столкнулись с цензурой – точнее, самоограничениями. Ведь им теперь всем нужно было доказывать, что они никогда не разделяли революционных идей и не были противниками старой власти. По сути, проиграли все.