В мундирах врага

Пособники. Исследования и материалы по истории отечественного коллаборационизма / Редакторы-составители Д.А. Жуков, И.И. Ковтун.– М.: Пятый Рим (ООО «Бестселлер»), 2020. – 464 с.

В книге обращает на себя блок статей, посвященных РОНА.

Исследователь из Варшавы Хуберт Куберский подробно воссоздает роль коллаборантов, в том числе и 29-й дивизии СС, в подавлении Варшавского восстания. Напомним читателю, что СС, согласно Нюрнбергскому трибуналу, является преступной организацией. Параллельно он опровергает устоявшиеся в польской историографии еще со времен восстания мифы о том, что роль основных карателей сыграли власовцы, 14-я дивизия СС «Галиция» и калмыки.

Очень интересна статья московского историка Сергея Дробязко о начальнике контрразведки РОНА майоре Борисе Костенко. Под этим псевдонимом скрывался бывший лейтенант госбезопасности Борис Краснощеков. В 1941-м он оказался в окружении, какое-то время воевал в партизанском отряде. Попал в плен и дал согласие работать на СД (Службу безопасности рейхсфюрера СС, также осужденную Нюрнбергским трибуналом), но вскоре перевелся в РОНА. Согласно послевоенным показаниям майора, данным следователям, он помогал партизанам. В свою очередь, народные мстители, не отвергая факта помощи, также рассказывали о вербовке Костенко своим агентом. Приводимые ими подробности как минимум ставят под сомнение добровольность оказанных предателем услуг. Парадоксальность истории этой коллаборации заключается в том, что Краснощеков был евреем, а командованию РОНА был присущ антисемитизм. Впрочем, Краснощекову-Костенко уцелеть не удалось: он сам сдался частям Красной армии, но в декабре 1945 года трибунал СМЕРШ расстрелял бывшего контрразведчика за измену Родине.

Тематически схоже с текстом Дробязко и исследование питерского ученого Бориса Ковалева. Он также, основываясь на материалах судебного дела, реконструирует биографию Анны Воскобойник – вдовы первого руководителя оккупационной администрации Локтя, в котором и возникла РОНА.

К сожалению, статья Ковалева представляется неполной. За пределами его повествования осталась служба Воскобойник во власовской армии, в которую влили остатки эсэсовцев Каминского. А ведь генерал-предатель даже награждал ее.

Интересно с точки зрения историографии коллаборационизма подготовленное и откомментированное московским историком Андреем Мартыновым письмо одного из организаторов «Акции Власов» капитана Вилфрида Штрик-Штрикфельдта другому власовцу поручику Михаилу Томашевскому, в котором он указывал на ошибки, содержащиеся в одной из первых книг о коллаборации писателя и публициста Юргена Торвальда «Кого хотят погубить: Отчет о большом предательстве» (1952), а также приводил новые факты о власовском движении. В частности, им отмечалось, что власовская школа пропагандистов в Дабендорфе изначально создавалась в качестве противовеса командованию Восточных войск, курировавшему в том числе и Дабендорф.

Другой московский историк Алексей Белков анализирует периодику власовского движения. В структуре нацистской военной пропаганды она занимала существенное место и к концу войны имела довольно развитую систему печати. Ученый выделяет несколько уровней газетной периодики: центральная печать («Боевой путь», «Доброволец»), региональная («Страница добровольца»), газеты отдельных частей («Боец РОА», «В штыки!»). Также выпускались методические издания («Бюллетень пропагандиста», «Блокнот солдата Русской освободительной армии»), специальные издания в рамках отдельных пропагандистских акций («За мир и свободу»), а также издания, сфальсифицированные под периодику Красной армии («Сталинский воин», «Фронтовик», «За Родину»). Впрочем, по поводу последнего названия, переиначив Виктора Гюго, можно возразить: нельзя служить Родине, сражаясь против нее.