Абиссинское притяжение

Гумилеву хотелось отправиться в Африку, пережить настоящие приключения. Кузьма Петров-Водкин. Бириби. Африка. 1907

В конце августа нынешнего года исполняется 100 лет со дня гибели Николая Гумилева. Его творчеством и биографией занимаются исследователи разных специализаций. Маршруты африканских экспедиций поэта привлекают интерес географов и страноведов. Несмотря на большое число разысканий и публикаций, этот сюжет поныне скрывает ряд непроясненных эпизодов.

Последней книгой Гумилева, которую он держал в руках незадолго до смерти, стал сборник «африканских» стихов «Шатер». Вышло это издание летом 1921 года в типографии Севастополя. Место весьма символичное. Именно из этого порта Гумилев в июне 1907 года отправился в путешествие, конечной целью которого стал Париж. Однако некоторые биографы высказывают предположение, что во время той поездки 21-летний поэт впервые увидел Африку (в те годы многие пассажирские пароходы на пути из Стамбула в Марсель заходили в египетскую Александрию). Некоторые косвенные аргументы в пользу этой версии существуют, однако прямых подтверждений не найдено. Сам Гумилев нигде об этом не говорил и не писал.

И поэтому в литературоведении принято считать, что впервые Гумилев высадился на африканскую землю осенью 1908 года. Это был короткий, по сути, туристический вояж с осмотром крупнейших городов и памятников древности Египта. Но поэта не удовлетворяли протоптанные тропы. Ему хотелось отправиться в глубь Африки, пережить настоящие приключения. И вскоре Николай Степанович предпринял три путешествия в Абиссинию, Джибути и Сомали. Первая поездка была сравнительно короткой, «разведывательной» (декабрь 1909 – январь 1910), вторая – самой продолжительной (сентябрь 1910 – март 1911). А в 1913 году он с племянником Николаем направился в этнографическую экспедицию под эгидой Российской академии наук: провел в восточноафриканских землях четыре месяца, привез образцы народного искусства абиссинцев, фотографии, записки с ценными наблюдениями. Это были поездки не туриста, но исследователя, пусть и не имеющего научной подготовки. Африку он воспринимал не просто как экзотическое пространство, но и как «идеальную» страну риска и приключений. Африканские впечатления позже переплавились в стихи и очерки; на собранном фольклоре основаны цикл «Абиссинские песни» и поэма «Мик». Гумилев собирался отправиться также на Мадагаскар, чья история и культура очень его занимали. Даже на германском фронте, по воспоминаниям одного из сослуживцев, он грезил новыми путешествиями в Африку. Мечтами о Мадагаскаре делился в письмах Ларисе Рейснер. В Англии в начале 1918-го интересовался возможностью отправиться на службу в африканские колонии… Однако планам этим не суждено было сбыться.

С детства Гумилев зачитывался книгами о дальних странах, отважных мореплавателях, географических открытиях. Как-никак его отец, флотский врач, ходил когда-то в кругосветку, а сам Николай родился в Кронштадте. Все в этом городе, с его фортами, верфями и матросами «будоражило воображение будущего рыцаря Музы Дальних Странствий», замечал один из исследователей. Морская тема, окрашенная в романтические тона, стала одним из фирменных знаков поэзии Гумилева. Он стремился увидеть мир, при первой возможности отправлялся в путешествия. Трижды в течение четырех лет поэт побывал в Абиссинии. Чем же так привлекала его именно эта страна?

Во-первых, там когда-то жил один из любимых поэтов Гумилева – Артюр Рембо. Забросив в 19-летнем возрасте поэзию, Рембо стал коммерсантом, и Гумилеву хотелось пройти по тем же дорогам, где водил торговые караваны автор «Пьяного корабля». Однако Николай Степанович вовсе не планировал сбежать в Африку от поэзии: напротив, он рассчитывал «в новой обстановке найти новые слова». (К слову, творчество еще одного знаменитого «беглеца от европейской цивилизации», художника Поля Гогена, Гумилева также очень привлекало, он видел его работы в Париже.)

Во-вторых, его манили история и первозданная культура Абиссинии. «На годы детства, отрочества и юности Гумилева пришелся бурный всплеск интереса к этой стране», – пишет в одной из своих книг ученый-африканист Аполлон Давидсон. На протяжении долгого времени местные воины давали отпор европейским колонизаторам. Благодаря этому абиссинцам удалось сохранить нетронутыми обряды и традиции. Эфиопия также была родиной первого homo sapiens и одним из древнейших центров земледелия. Ее правители, по легенде ведущие род от царя Соломона и царицы Савской, приняли в 343 году христианство монофизитского толка. Конечно, к началу ХХ столетия крупные города Абиссинии были уже вполне «открыты» и освоены европейцами. Это позволяло путешественникам, дипломатам и торговцам чувствовать себя в этой стране сравнительно комфортно. «Путь Гумилева пролегал в краях с трудным для европейца климатом, в отсталой стране, но все-таки не среди белых медведей или кровожадных людоедов и не слишком далеко от телеграфа и железной дороги», – указывал биограф поэта Валерий Шубинский. В десятилетия, предшествующие экспедициям Гумилева, Российская империя стремилась установить добрые отношения с Абиссинией. Сказывалась и геополитическая заинтересованность: ведь с открытием Суэцкого канала этот регион оказался на важнейшем океанском пути из Европы в Азию. Далекая страна могла стать русским форпостом в Африке. В Абиссинию прибыло посольство (казачий конвой возглавлял Петр Краснов, будущий белый генерал и писатель), ученые проявляли интерес к религии абиссинцев – одной из разновидностей православия. Не доставало только предметов искусства и быта для петербургской Кунсткамеры. Их сбором как раз и занялся Гумилев во время своей третьей, «академической» экспедиции.

Нельзя сбрасывать со счетов и еще один мотив упорного «притяжения Абиссинии» – оккультный. Гумилев с юных лет интересовался тайными доктринами, штудировал популярные в ту пору трактаты Папюса и Блаватской. Это нашло отражение в его творчестве. Но для адепта мистических теорий важно посетить «места силы». Такие, например, как Смирна и Каир с их масонской эмблематикой. Эфиопов некоторые авторы оккультных книг считали преемниками атлантов, Африка в целом рассматривалась ими как «хранилище важнейших данных о магических корнях современного тайного знания», писал литературовед Николай Богомолов. В свою очередь, Анна Ахматова в 20-е годы вспоминала о планах Гумилева найти в Африке «золотую дверь», которая откроет перед поэтом новые духовные горизонты. Но известную роль сыграло и его желание сменить обстановку, уйти от самого себя. Как бы то ни было, африканские страницы биографии Гумилева необыкновенно увлекательны. Они содержат и богатый материал для исследователя, и экзотический сюжет для рядовых почитателей его творчества.